Новые испытания - страница 17
— Может, лучше и не накапливать? — поинтересовалась Зинаида.
Захаровна развела руками:
— Пока это поймёшь, уже столько всего натащишь в душу. Чего только в ней, грешной, нет: тайны, загадки, воспоминания, обиды. С таким грузом тяжко быть здоровым. Отсюда и давление.
— И ты считаешь, если я от этого груза в душе избавлюсь, то и давление стабилизируется? — удивилась Зинаида.
— Да, считаю, дорогая моя. Правда, есть ещё один рецептик. Знатно помогает в таких случаях.
— Интересно, что за рецептик? — подняла брови Зинаида.
Захаровна таинственно ответила:
— Кефир с корицей.
— Вот так народная медицина! — с усмешкой ответила Зинаида.
Захаровна закивала:
— А ты что думала? И ещё капустный лист хорошо на лоб привязать!
Захаровна продолжала сортировать травы, связывая их в пучки, а Зинаида продолжала изливать душу:
— Вот я о ребёночке мечтала много лет, а своих Бог не давал. Я даже в детский дом ходила, присматривалась к бедным сироткам.
— Так бездетной и живёшь? — сочувственно спросила Захаровна.
Зинаида перекрестилась:
— Побойся Бога, Захаровна. У меня же Машенька есть. Я ж тебе говорила. Господь смилостивился. Послал мне девочку. Вот её фотография.
— Машенька? Да, точно, а я уже забыла. Вот склероз, — спохватилась Захаровна. — Красавица у тебя Машенька. Так ты уже в возрасте её родила?
— Ну, Захаровна! Я её не рожала. Неродная она мне. Подкидыш, — сообщила Зинаида.
Захаровна всплеснула руками:
— Неужели ты уже рассказывала, а я забыла?
— Ой, запутала ты меня. Я уж и сама не помню.
— Это не важно. Важно то, что раз Господь услышал твои молитвы, значит, душа у тебя чистая. А вот у меня, видать, греховная, — вздохнула Захаровна.
Зинаида переспросила:
— Ты же людям помогаешь, зачем ты так о себе?
— В прошлом я, видать, много согрешила. Медикам-то трудно о душе думать, потому что относимся к человеческому телу, как к материалу. Вот и лечим его, а про душу забываем. Тело — оно что, понятное, доступное. А душа? Её ж руками не потрогаешь. Только потом начинаешь понимать — да уже поздно.
— Что же ты такого могла натворить, чтобы так корить себя? — сочувственно спросила Зинаида.
Захаровна отмахнулась:
— Ой, много чего… Акушеркой ведь была — не только роды принимала, но и аборты делала.
— Да, это грех. — согласилась Зинаида, — но ведь грех этот на тех, кто решается на такое.
— На всех, Зинушка. Даже самые рьяные атеистки среди нас понимали, что аборт — это грех. Делали аборты, а потом бежали в церковь — прощения просить, у Бога. Не поймёшь, что в голове у тех, кто делает аборт, и тех, кто оставляет детишек в роддоме.
— Вот этих, вторых-то, осуждают больше, кукушками называют. А по мне — лучше ребёнка в роддоме оставить, чем делать аборт, — заявила Зинаида.
Захаровна согласилась:
— Ты права, Зинаида. Аборт — это самое страшное. Это смерть. А так, иди — знай, в какие руки попадёт ребёночек.
— Вот я благодарна той женщине, которая отказалась от своей девочки, от моей Маши. Потому что моя жизнь наполнилась смыслом. При этих словах Зинаиды Захаровна вздрогнула и закашлялась, изменившись в лице.
— Захаровна, что с тобой? — испугалась Зинаида.
— Ой, чаем поперхнулась, — еле выговорила та. Откашлявшись, она принялась подписывать бумажки и прикреплять к пучкам.
Зинаида уточнила:
— Выходит, твоё нынешнее целительство — это как замаливание прошлых грехов?
— Да, что-то в этом роде. Кое-что не даёт моей душе покоя, — кивнула Захаровна.
Зинаида предложила:
— Рассказала бы, глядишь, и полегчает.
— Ладно, в другой раз. И так уже засиделись дотемна, — возразила Захаровна. — Одной беседой, даже такой задушевной, твоё давление не вылечить.
— Куда нам торопиться, подруга? — спросила Зинаида. — Не пойму я тебя. Сама меня на откровенность вызвала, а теперь как будто испугалась чего.
— И откровения, и лечение — всё должно быть строго дозировано. Иначе только вред, — наставительно сказала та и принялась за лечение.
— Это, наверно, от дождя хорошо, а не от давления, — ехидно сказала Зинаида, когда Захаровна накладывала ей на голову капустный лист.
Та погрозила:
— Не умничай, а делай, что я тебе говорю. Вот, выпей это, — и Захаровна дала Зинаиде кефир с корицей.