Новые испытания - страница 42
— И правильно! Это же грех какой! — замахала руками Римма.
— Я, конечно, понимала, что одной воспитать ребёнка будет очень трудно.
— Ой, права ты, подруга. Уж я, женщина опытная, и то, помнишь, как переживала, что одна без Лёвы беременная осталась, — напомнила Римма.
— Вот именно. А я в то время девчонкой ещё была. Но убить в себе маленькую жизнь, которая не виновата в своём появлении, я не могла. До семи месяцев я ходила почти без живота — незаметно было. Но нужно было выходить в декрет, и тут-то я испугалась. Что делать? Куда я пойду с ребёнком, ведь я жила в общежитии.
— Ой, Таечка, не рви душу, рассказывай! — Римма вся прямо зашлась от волнения, — Переживаю я очень за девочку твою!
— Нашлась добрая женщина, помогла. Пообещала, что возьмёт моего ребёнка в свою семью, и никто ничего не узнает.
— А что было потом? — почему-то шёпотом спросила Римма.
— А потом я повстречалась с Виктором Буравиным. И у меня началась новая жизнь. Я надеялась, что новая семья и маленькая Катенька спасут меня от воспоминаний об утраченной дочке. И мне это почти удалось — стало казаться, что всё это произошло не со мной и в другой жизни. Ещё одна мысль тогда утешала. Ведь та женщина была бездетна, и она очень хотела взять мою девочку. И возможно, она с доченькой моей будет счастлива.
— Возможно, что так оно и есть, — согласилась Римма. — Может, не стоит так терзаться подруга?
— Нет, Римма, мысли о ребёнке грызут меня постоянно. Я не знаю, где она. Я не знаю, как она живёт и счастлива ли? Римма, мне очень плохо, я совершенно не знаю, что делать.
— Что делать, что делать? Немедленно идти к Кириллу и сообщить ему о ребёнке! — решительно сказала Римма. — Он отец ребёнка и обязан знать о нём, о его существовании. Посидите, подумаете вместе и примете решение, как вам поступить.
— Да как я ему скажу! Столько лет прошло!
— Да очень просто! Как мне сказала — так и ему скажешь! Таисия, человек всю жизнь прожил с мыслью, что у него нет детей! А ты скрывала такую весть!
Катя чувствовала себя прекрасно, настроение у неё было хорошее. Но тут открылась дверь и в палату вошла та самая медсестра, которая сообщила Косте о Катиной беременности. У Кати аж дух перехватило:
— Что вы здесь делаете?
— Подрабатываю… Вот, обед принесла. Ешь. А то остынет, невкусный будет.
— Я из ваших рук есть ничего не буду, — заявила Катя. — И вообще, я видеть вас не хочу.
— А придётся — я сегодня до вечера работаю, — сообщила медсестра.
— Вот и отлично! — Катя чуть не плакала. — Чтобы до вечера я вас здесь не видела!
— И за что же я в такую немилость попала?
— Я ведь из-за вас в больницу загремела. И баланду эту в рот не возьму.
— Ну, извините, бутербродов с красной икрой у нас не подают, — сказала медсестра и стала убирать в палате, приговаривая: — Такая взрослая девушка, скоро матерью станешь, а грязь развела…
— Да что вы ко мне пристали? Заберите свой суп и идите, — скомандовала Катя.
— Беда с вами, Буравина. От ваших капризов с ума сойти можно. Грубиянка ты. Избаловали родители в детстве. Наверное, по первому требованию капризы выполняли. Вот теперь и ведёшь себя как барыня, — назидательно сказала медсестра.
— Да что вы ко мне пристали! Идите отсюда, а не то я вашему начальству расскажу, как вы врачебную тайну выболтали, а у меня из-за этого стресс случился, — повысила голос Катя.
— Милая, ты, прежде чем других обвинять-то, в своей жизни разберись! — осуждающе ответила медсестра. — Чему ты дитя своё научишь, если свою жизнь с обмана начинаешь. Тоже мне мамаша!
— Да какое вам дело! — закричала Катя. — И вообще, кто ты такая, что меня жизни учишь?
— Не кричи, ишь, раскричалась! Я тебе в матери гожусь, а ты, мало того, что тыкаешь мне, так ещё и голос повышаешь.
— Не беспокойтесь, я и на собственную мать кричу.
— Вот-вот, воспитала на свою голову доченьку. Только и умеет, что горло драть, да с людьми, как со слугами, разговаривать. Смотрю я на тебя и вижу, что не умеешь ты, девонька, нервы в узде держать. И проблемы все твои — только от капризов и избалованности.
— Да какое тебе дело до моих проблем? — возмутилась Катя.