Новые Кроманьонцы - страница 11

Тут росли огромные вековые деревья, а по дну бежал стремительный ручей из потоков дождевой воды. Стоять было больно, я сел под сосну, опершись спиной на ствол. Под деревом струи ливня были намного слабее, а ветра не было вообще. От меня шел пар, появилась усталость. Только сейчас я обратил внимание на обратный отсчет: он и правда считал секунды раза в три быстрее, чем раньше. Но меня сейчас это волновало меньше всего. Я устал и очень хотелось спать.

Но долго отдыхать у меня не получилось! Молния ударила в дерево, под которым я сидел, ствол разделился надвое, и верхушка сосны тут же загорелась. Молнии, которые, казалось, жили своей жизнью и никого не трогали, сейчас били исключительно по деревьям в овраге! Я с ужасом наблюдал, как деревья загорались одно за другим как спички, выложенные в ряд. А смолистые стволы тут же вспыхивали и начинали яростно гореть!

Отсидеться было невозможно: низину заволокло синим дымом, становилось трудно дышать. И повсюду был огонь! Сверху упала огромная горящая ветка и подожгла опавшую хвою на земле. Нужно было бежать, бежать обратно! Мне уже не хотелось красивой смерти от молнии, я хотел выжить в этом аду!

Бежать нужно было наверх, прочь из оврага: чем выше уровень, тем меньше были деревья! Но с каждым мгновением эта возможность становилась все более нереальной. И, наконец, нижний огонь соединился с верхним, заключив меня в огненный цилиндр. Поздно! Выбора не оставалось, я прыгнул в стремительно бегущую реку.

Поток понес меня с огромной скоростью, я тут же несколько раз налетел на подводные камни, а потом река с размаху бросила меня на ствол огромного дерева. От резкого удара я потерял сознание.

СМОКИН ДЖО

Мы часто переезжали с места на место. Я до сих пор не понимаю зачем — мой отец писал какие-то книжки и вполне мог это делать в любой точке страны. Я не читал его книг и до сих пор не знаю, насколько он был популярен. Впрочем, денег в семье хватало. Отец мне подарил виртуального тренера, его беспокоило, что я такой маленький и худой. Эта штука и сейчас недешево стоит, а тогда ее позволить себе могли очень немногие. Наверное, это главный подарок в моей жизни — друзей у меня не было, и я каждую свободную минуту проводил со своим тренером по имени Смокин Джо: отжимался, качал пресс, отрабатывал удары на интерактивном манекене. А в минуты отдыха с ним можно было просто поговорить, спросить совета или рассказать о проблеме. Он никогда не улыбался и никогда не шутил, но то, что он говорил — всегда было просто и правильно. Я даже не знаю кем для меня был этот виртуальный тренер — больше другом или отцом. А вот интерактивный манекен другом мне точно не был: на все мои удары он отвечал презрительным смехом и отпускал уничижительные комментарии. До сих пор бесит!

Каждый год мы переезжали в новый штат, в новый дом, а я шел в новую школу. И однажды мне пришлось применить свои знания уже не на манекене.

Я был младшим в семье, но отец и мать почему-то любили именно моего брата Стива. Он всегда был правильным и красивым ребенком как на картинке с банки детского питания. Рос крепким белокурым ангелом, и все соседи всегда были от него без ума. И учителя тоже — был он вежлив, и его ответы всегда первыми приходили на планшет преподавателей.

Вот за это Стива и били в каждой школе.

Тогда мы только переехали в Бисмарк, Северная Дакота. Редкая дыра, а я много разных мест повидал. Дом у нас был в паре кварталов от школы, мы добирались пешком. Нам нужно было перейти через футбольное поле, вот там-то нас и ждали. Точнее, не нас, ждали Стива. Главным был Бернт Майерс, с ним были близнецы Зиг и Альвин Бартлинг. Все трое — рослые и наглые.

Смешно об этом говорить, ведь им тогда было по тринадцать лет. А мне было одиннадцать. Но для такого возраста два года это не двадцать четыре месяца, это — вечность!

Бернт широко улыбнулся:

— Ну, здравствуй, гордость класса. — С этими словами он схватил рюкзак Стива и резким движением сдернул с плеч. Потом бросил вверх, провожая его взглядом. И вдруг резко ударил Стива ладонью по щеке. Братья Бартлинг тут же зашли сзади Стива и схватили его за воротник так, что он встал на цыпочки…