Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций - страница 2

.

Не сдав экзамена и оставшись без средств к существованию, Юань Мэй начал зарабатывать на жизнь сочинением эпитафий. Затем ему удалось устроиться частным учителем в семье сановника Ван Ваня, но тот вскоре переехал на новое место службы, и Юань Мэй снова принялся за подготовку к экзаменам. В 1738 г. он сдал экзамен на вторую ученую степень цзюйжэня, а в 1739 г. — на степень цзиньши. Пройдя одним из первых в списке выдержавших «дворцовые экзамены», Юань Мэй получил назначение в Академию — Ханьлинь. Ему было приказано заняться изучением маньчжурского языка, учителем его был назначен глава палаты наказаний Ши И-чжи (1682-1763). В том же, 1739 г. Юань Мэй ездил домой в Ханчжоу, где женился на девушке из рода Ван. Когда он вернулся в Пекин, частым гостем в его доме стал его старший друг — художник и крупный государственный деятель Цзян Пу (1708-1761)[10].

Цзян Пу поощрял интерес Юань Мэя к истории и новым методам исторического исследования. Для Юань Мэя, как и для ряда других ученых его времени, было характерно критическое отношение к неоконфуцианской традиции, увлечение «поисками доказательств» (као чжэн), стремление выяснять конкретные исторические факты, а не позднейшие их интерпретации конфуцианскими комментаторами.

На взглядах Юань Мэя безусловно отразилось и близкое знакомство с Дай Чжэнем, который пропагандировал научные методы исследований[11].

Юань Мэй считал, что назначение истории — сохранить истинный, а не фальсифицированный облик прошлого. «Книга исторических деяний» (Шуцзин), по его мнению, была источником исторических произведений, не навязывавшим читателю каких-либо интерпретаций фактов, а просто сообщавшим эти факты, позволяя их значению выявиться самому. Что же касается хроники «Весны и осени» (Чунъцю), то, по мнению Юань Мэя, эти записи существовали до Конфуция; в них содержалась критика исторических деятелей, а историк не должен заниматься похвалами и порицаниями, его обязанность — объективно излагать факты, честно записывая события, чтобы сохранить их для потомков[12].

Юань Мэй, привлекавший к своим работам материалы записей на бронзе, камне и т. п., пользовавшийся средствами филологического анализа, выражал сомнение в аутентичности некоторых частей «Книги исторических деяний» и других книг конфуцианского канона (кроме «Бесед и суждений» и «Книги перемен» (Ицзин)). Он оставил много заметок о разных исторических персонажах, нередко высказывая о них суждения, расходившиеся с традиционной оценкой деятельности этих персонажей официальной историографией.

Занятия маньчжурским языком мало интересовали Юань Мэя. Экзамена, устроенного ему в 1742 г., он не выдержал. Следствием этого было получение не слишком высокой должности — начальника уезда Лишуй (вблизи Нанкина). В 1743г. его перевели на должность начальника уезда Цзянпу (тоже под Нанкином), затем — уезда Шуян (в той же провинции Цзянсу). В 1744 г. он был одним из помощников главного экзаменатора на экзаменах в Нанкине.

Юань Мэй хорошо знал юриспруденцию, имел репутацию умелого, опытного, энергичного и объективного администратора, пользовавшегося популярностью у населения. В «Рассуждениях о стихах» он упоминает о некоторых случаях из своей административной практики[13]. Наиболее любопытным, пожалуй, является следующий рассказ:

«В году и-чоу (1745 г. — О. Ф.) я управлял Цзяннином. В десятый день пятой луны поднялся ураган, среди бела дня наступила тьма. Одну девушку восемнадцати лет по фамилии Хань ветром отнесло в деревню Тунцзин в девяноста ли от города. Жители деревни узнали, как ее зовут, и на следующий день отвезли домой. Девушка была невестой сына некоего Ли, сюцая, что жил у восточной стены города. Ли усомнился в том, что ветер мог унести девушку за девяносто ли, и, подозревая, что она была с кем-то на свидании, потащил ее в суд для расторжения брачного договора. Ознакомившись с делом, я сказал Ли:

— Некогда ветер унес девушку на шесть тысяч ли. Знаете ли вы об этом?

Ли не поверил. Тогда я достал „Сочинения из Линчуаня“ кисти Хао Вэнь-чжуна[14] и показал ему, сказав при этом: