Новый альманах анекдотов 1831 года - страница 5

А всё равно стрёмно!.. Прессовал-прессовал его, аж у самого яйца вспотели. Через месяц приносит полтора миллиона, кланяется, отдаёт.

Вот так.

А отдал бы миллион, получил бы два с половиной. Алишер говорит, была бы сумма нормальная, можно оптом брать, вообще шесть ударов.

– Не понял.

– Что непонятного? Маленькие деньги – маленькая партия. Вторые-третьи руки, поэтому и навару мало.

– Ты обалдел, Серёга! Ты за месяц удвоил! Это… это… две тысячи пятьсот шестьдесят восемь годовых!!! Ты понимаешь, вообще?..

– Тихо, не ори. А если порошок в Хатлонской области из первых рук брать – шестьсот процентов. Один к шести – прикинь!

Минимум. И всех дел – на десять дней.

Алишер говорит – как два пальца. А у него там завязки, все дела, двоюродный брат – большой человек, глава рода – «колони хона». Плюс он же в хукумате – местной мэрии – какая-то шишка.

Только бабки нужны, чтобы оптом взять за нормальную цену. Я три миллиона набрал, под двадцать годовых, через неделю лечу.

– Если так всё просто, что ж твой чурка карщиком работает?

– Да я спрашивал тоже. Бабок-то у него своих нет, вот он и набирает потихоньку. Сейчас стаж накрутит, легализуется, гражданство получит. А потом ещё, видишь, у них система клановая – сказали: «работай здесь, так для семьи нужно», значит, будет работать.

– Серёг, ты вроде бывший сотрудник, до подполковника дошёл, умный мужик, а такую чепуху мелешь.

Кино насмотрелся? Так в кино, кстати, и показывают, как с наркотой влетают. Или наркоконтроль повяжет, или пристрелят как собаку.

– Да я ж не собираюсь этим напостоянку заниматься! Не дурей тебя!

Пару ходок – и в тину. Мне б на квартиру только… Это ты с детства весь в шоколаде: бабка на Покровке, тётка – на Больших Каменщиках, бывшая с дочкой – в двушке, сам – в трёшке. А я, блядь… Заебался я десять лет в Балашихе в малосемейке этой, Ленка стонет уже.

– Будет тебе малосемейка в Бутырке… или в Матросской Тишине… – где там за порошок содержат?

– Ладно, всё. Забыли. Сам как?

– Я?.. Нормально.

Да ты что – не понимаешь, что даже если и купишь, не удастся провезти оттуда?! На границе обшмонают – и привет.

Серёга отмахнулся, задел рукой девчонку за соседним столиком. Мы нависли над столиком, придвинулись головами вплотную.

– Бля, столики в кофейнях пихают – пёрднуть негде. Скоро в два яруса будут ставить.

…Ты как маленький. Я ж тебе говорю, у него брат в хукумате – отдаёшь тариф, а там они уже сами разбираются. Из Фирюзабада на машине довезут до узбекской границы, потом козьими тропами до Самарканда, там встретят, и через Казахстан в Россию. Алишер так несколько раз сопровождал. Таджиков-то ещё трясут более-менее, а белым людям – как два пальца.

Главное – не пытаться ни-ко-го кинуть. Взял десять кило, заплати, что положено, не пытайся прогнать, что пять везёшь.

– Да скорей тебя кинут тридцать три раза. Сахарной пудры наложат вместо порошка, и привет. Ты, что – разбираешься в нём, что ли?! Или с умным видом на язык будешь пробовать – холодит-не холодит?

– Не кинут.

Алишер со мной поедет. Если чего – я его прижму так, что он у меня до конца жизни жопой порошок фасовать будет. И его придавлю, и родичей. У них всё гнездо здесь – и дядя, и шурин, и ещё половина их «тупа». «Туп» – род. Почти как у чехов – «тейп». Из-за родственников обоссытся меня подставлять.

– Дурень ты, Серёга. Я удивляюсь просто. Битый мужик, почти полкан, начальник службы безопасности, а дурень. Рассказываешь так, будто это за грибами на Куровскую съездить. Деньги потеряешь и посадят ещё. А здесь – будешь чеки с порошком по улицам разносить?

– Здесь Алишер всё на себя берёт. Оптом привезу – оптом отдам.

– Жопу ты свою оптом отдашь, вот что. Куда ты лезешь?

А как деньги туда довезти? В двух чемоданах? Тоже пойдёшь к Лужкову в хукумат договариваться? Забудь про это…

Пить мы начали в Домодедово, смутно помню тяжёлую Серёгину ругань на багажном контроле, куда-то он там ходил, с кем-то разбирался… я продремал около вещей.

В Душанбе прилетели ранним утром, договорились с местным бомбилой в тюбетейке до Фирюзабада.

Наркокарщик Алишер заболел пневмонией, не поехал, из Москвы созвонились с Аюпом, его двоюродным братом – «братом из хукумата» – тот всё подтвердил.