Новый Галлифрей - страница 33

Я поднялся навстречу из мягкого кресла, в котором ожидал ее, не скрывая своего восхищения. Она выглядела просто ослепительно. Настоящая королева.

— Я видела, регистрация проводится в соседнем здании? — уточнила она чуть дразняще, будто ожидая, когда ко мне вернется дар речи.

— Если хочешь. Но я видел не так далеко другое место, которое, мне кажется, тебе понравилось бы больше. — Я посмотрел на нее будто искушающе и протянул руку. — Доверишься моему выбору?

— Да! — улыбнулась она беззаботно, принимая приглашение, и в ее глазах играли и кружились живые частицы света.

Мы снова прошли один квартал в направлении условной окраины и оказались в тенистом дворике с живыми растениями.

— Как неожиданно! — воскликнула Ривер, оглядываясь. Все это так не походило на тот астероид, на который мы прилетели.

— И может быть еще неожиданней! — пообещал я, открывая перед ней тяжелую дверцу в сумрак с танцующими бликами и яркими пятнами витражей.

— Это же!..

— Добро пожаловать, повелители времени! — ласково улыбнулась старая священница, а вокруг закружились, издавая удивительный аромат, маленькие белые цветочные лепестки. Ривер крепко вцепилась в мою руку, но через мгновение ослабила хватку, почувствовав, что здесь нет опасности. Лепестки опали на каменные плиты, и часовня осталась просто пропитанной прозрачным светом.

— Нас ждали здесь, — сказал я. — Мы ведь их не разочаруем? Правда?

Ривер улыбнулась.

— Правда. Эфемеры? Как это странно…

— Союзы, заключенные ими, более реальны, чем настоящие.

— И требуют только самого настоящего, — отозвалась Рани. — Ты готов к этому?

— Я — да! А ты?

Она задумчиво улыбнулась, оглядывая часовню.

— Да, готова. В несуществующем мире, снова…

— Но он существующий.

— Да, — просто сказала она.

Старая священница распахнула на конторке старую приходскую книгу с тусклым золотым обрезом.

— Что же, чтобы все было правильно, я должна записать ваши имена.

Она открыла старую чернильницу, и обмакнула в темную мерцающую жидкость серебряное перо.

— Имя невесты?..

— Ривер Сонг, — ответила Рани немного странным голосом, будто вопросительно.

Священница удовлетворенно кивнула, вписывая имя в расчерченные графы почерком с завитушками.

— Имя жениха…

— Артур Кингсли, — назвал я свое последнее человеческое имя. Не Гарольд же Саксон, в самом деле… И как раз так меня звали, когда я оживил Рани, и если она использовала именно человеческое имя…

Перо повисло в воздухе.

— Нет, — с мягким упреком произнесла священница, глянув на меня поверх очков. — Это неправильное имя.

Я ощутил легкую растерянность. Ривер — правильное, а мое — нет?

— Мастер? — предложил я, подумав, что если и это имя неправильное, то я уйду отсюда, хлопнув дверью, уж вспоминать старое галлифрейское я точно не собирался.

Священница кивнула, и перо снова коснулось бумаги.

— Это верное имя. Звезды знают его.

Странно, почему же они приняли имя Ривер? Потому что она хочет этого, и оно действительно, по-настоящему, стало ее именем? Имя ее души? Которое что-то значит для звезд? По-видимому, так.

Священница присыпала запись песочком, смахнула его, затем закрыла книгу, и просеменила к алтарю. Где-то за витражами вышедшее солнце осветило стройные как лучи, струи-трубы органа, но раздавшаяся негромкая мелодия исходила не от него. Хороводы крошечных крылатых созданий под темными сводами издавали нежнейшее пение.

Ривер засмеялась, настолько это на самом деле походило на детскую сказку. Свечи вспыхнули сами собой, и тут, наконец, заиграл орган — несколько торжественных аккордов, затем что-то тихое и мягкое, как бегущая вода, на грани слуха.

В углах будто соткались из света полупрозрачные фигуры, очень быстро превратившиеся в плотные и будто настоящие — юноша и девушка в цветочных венках и серебристых тогах, с кажущимися тяжелыми золотыми венцами в руках. Неслышно приблизившись, они встали позади нас, легко удерживая венцы над нашими головами. Священница набросила на себя покрывало из золотых и серебряных нитей — старых добрых элементов «алхимической свадьбы», взяла в руки такую же широкую длинную переливающуюся ленту и повернулась к нам, чтобы символически наложить эту ленту на наши руки.