Новый Галлифрей - страница 35

— Это не смешно, Доктор. Все, что я делаю, может быть продиктовано извне. Старым Галлифреем. Все еще. Я позвал тебя, чтобы… — Как же, черт возьми, сказать об этом?.. — Я хочу, чтобы ты убил меня, — выдохнул я наконец. Ну вот, кажется, сказал.

— Что?

— Помоги мне уничтожить себя. Я прошу тебя и как друга, и как врага. Я едва ли смогу сделать это сам. Я не хочу этого делать, и мне страшно. Я могу передумать в любой момент. Но я должен…

— Зачем?

— Затем, что пока я существую, вы в опасности.

— Мы — в опасности? — он подчеркнул первое слово.

— Нет, вы. Я уже не в счет. Я создан Галлифреем, с одной единственной целью — дать ему выбраться и уничтожить все на свете.

— Ты опять слышишь барабаны?

— Нет.

— Тогда что же вдруг? Ведь все идет хорошо.

— Слишком хорошо, — подтвердил я зло. — Пусть это не барабаны. Это что-то новое. Мне удается все, что я делаю, практически все, чего хочу. Но вселенная распадается. Постоянные пересечения временных линий, аномалии, парадоксы, взрывающиеся соседние вселенные — и все это будто в порядке вещей. Даже ты со мной соглашаешься, а раньше бы не стал! И Ривер — она выбрала меня. Все получается по-моему. Кто мне подыгрывает? Кому на руку я играю? Почему так легко… обманываю? Вы даже не замечаете, но мы движемся куда-то… И теперь эти видения.

— Я тоже видел ведьму с Галлифрея и слышал ее предсказания.

— Ты не все знаешь… Во-первых, когда ты видел эти видения — каждый раз после того, как они появлялись у меня, верно? Они как будто доходят к тебе на следующей волне. Потому что передатчик сигнала на самом деле — я. Они дотягиваются до тебя — через меня. И до чего угодно. Что она сказала в последний раз? «Спасай детей Галлифрея». А что говорила в первый? «Береги пасынков». Почему? Что меняется? Они подбираются все ближе. Им это нужно зачем-то, все, что я делаю, все, что мы и так собирались сделать. Это как-то помогает им выбраться, они вцепились в это и уже не отстанут!

— Мастер… — он видел, что я внутренне завожусь, хотя я не кричал (кажется) и не топал ногами, и просто пытался урезонить этими ничего не значащими успокаивающими репликами. — А тебе не приходило в голову, что во второй раз она говорила о нас?

Эта мысль действительно сбила меня с толку. Вот это мне в голову не приходило…

— Это можем быть мы и Ривер. Может быть, нам надо спасать друг друга.

— А для чего это — им?

Он промолчал.

— И я все еще не сказал главного. Я не только вижу ее. В последний раз я чувствовал, что был там, на Галлифрее. Как будто все происходило на самом деле. Я был там. Я умирал. А она говорила со мной, держала за руку, я чувствовал ее прикосновение. Я не знаю, что они делали. Там был дым, может быть, какой-то ритуал. Я одновременно чувствовал, что находился здесь и там. Это было настолько настоящим, что мне казалось, я могу там остаться. Я был связан с той своей версий, мы были одним и тем же…

По лицу Доктора скользнуло неопределенное выражение. В том числе тень разочарования.

Ну да, когда-то он назвал меня лишь копией. Что ж, какая разница мертвецу, что о нем говорят и думают. И если ему так будет легче…

— А что если я соглашусь? — медленно проговорил он.

Я невольно напрягся и с некоторым усилием заставил себя не шевелиться, как если бы он мог сделать это прямо сейчас, а я старался ему не мешать. Но почувствовал, что мои волосы взмокли.

— Хорошо, — выдохнул я. — Ты сделаешь это?

Пульс бил в ушах знакомые четыре такта. Нет, на этот раз совершенно естественные, и все же… Скверно об этом думать… Никогда не вырваться, пока я жив. И все-таки, Доктор, неужели ты тоже успел так измениться? Я все еще искушаю тебя, не только судьбу. Пытаюсь нащупать что-то, оставшееся прежним.

Он вздохнул и покачал головой.

— Ты знаешь, что я не могу это сделать. Это не выход.

Я чуть-чуть перевел дыхание.

— Это лучший выход. Выстрелить дважды, это так трудно? Я больше ни к кому не могу обратиться. Только ты понимаешь, что происходит. И только ты умеешь их останавливать.

Проклятая привычка, я поглядывал на него, оценивая реакцию. Но мне правда надо было знать, что он думает, считает ли это единственным выходом, или сочтет, что можно рискнуть. Хотя второй способ, который я хотел ему предложить, был во многом ничуть не лучше, или даже хуже. Смерть — способ надежный, но для некоторых — недостаточно. Дам ли я ему на самом деле осуществить это, не оставив никакой зацепки — в кольце, в отвертке, в каком-либо ином предмете — а мою ДНК можно отыскать на любой из наших баз, совсем никакой проблемы. К тому же я безумно боялся умереть по той простой причине, что могу не просто умереть, а всего лишь слиться с другой своей версией, с которой связан каким-то каналом. Вечно умирать на Галлифрее — и в точно ли бессознательном состоянии? И не заставит ли это слияние меня там очнуться? Я мог пойти на такой риск, хотя бы, может быть, чтобы сказать кому-то пару ласковых слов, но предпочел бы обойтись без него. Лучше надуть их, вовсе выскользнув из рук. Хотя альтернатива тоже была не радостной. Но все познается в сравнении.