Новый Гольфстрим - страница 9

Проработав несколько лет по орошению пустынь, он увидел, что сотни новых оазисов, животноводческих хозяйств, обширные, тянувшиеся на десятки километров хлебные и хлопковые поля и бахчи, защитные лесные полосы не уничтожили пустыню. Она покрывалась зеленью лишь на полтора-два месяца. С мая-июня горячие пески вступали в свои права. Смерчами, ураганами врывались они в оазисы, в города, в заводские поселки, засыпали дороги и каналы, надвигались высокими барханами на лесозаграждения, и суховеями уносились в далекое Заволжье и на Кубань.

Водных ресурсов было недостаточно в его родном краю. Реки сделали свое дело. Нужно было изыскивать новые источники для полного орошения пустыни.

В это-то время и выступил со своей идеей Измаил Ахун Бекмулатов.

— Пустыни уничтожить можно, и мы это сделаем, — сказал он в своей диссертации.

И шестьдесят лет своей жизни он отдал, чтобы доказать это.

Та водоносная шахта, о проекте которой с такой насмешкой отозвался заграничный журнал, была вырыта.

И хотя из нее не потекла река, о которой уже тогда думал Измаил Ахун, однако поднимаемые из глубин подземные воды создали большой прекрасный оазис с парками, прудами и садами, где зрели персики, апельсины, виноград. В этом оазисе и родился новый город Бекмулатовск, куда перешло управление водным хозяйством всего края.

Старый академик снова опустился в кресло.

Виктор Николаевич открыл дверь в кабинет. Бекмулатов не пошевелился. Его широкая спина и чуть опущенная голова были неподвижны.

— Здравствуй, отец, — тихо сказал Горнов.

Старик приподнял голову. В последнее время сон, глубокий и короткий, захватывал его внезапно среди работы. Но проходила минута-другая, он открывал глаза, бодрый, освеженный.

— Витя, — проговорил старик, протягивая к нему обе руки. — Совсем забыл отца. Застрял в своих лабораториях.

Ахун поднялся с кресла. Он положил обе руки на плечи приемного сына и с гордостью и довольной улыбкой смотрел на него.

Как походит Витя на своего отца! Такой же крепкий, широкогрудый, упорный и дерзкий. И эти смеющиеся морщинки в уголках глаз. Он был забавным мальчиком. Грозил надвигающемуся смерчу кулаком и кричал: «Уйди! Не пущу!» Его забирали в охапку и уносили в палатки.

— Повидаться или дела?

— И повидаться, и дела,

— Садись, садись.

Старик еще раз обхватил сына за плечи, н, опираясь на него, грузно опустился в кресло.

— Рассказывай, как твой койперит? Почему больше не пишешь об уплотненной материи? Ждем, все ждем.

— А койперит ждет вас, инженеров, — сказал Виктор Николаевич.

— А что ему ждать? Милости просим. Давай только энергию, — все пустыни покроем зеленым покровом.

Только плохо, сынок, мое дело, старею. А хотелось бы дожить до того дня, когда по пустыням потекут многоводные реки…

Ахун перевел взгляд на стену, где висело несколько планов строительства будущих водоносных шахт и комбинатов.

— Вот работаю, через месяц срок представления плана строительства новых шахт. Думал, жизнь кончена, а жизнь новая, большая только начинается. План мой пройдет, я знаю. А тогда на тридцать лет хватит работы, умирать опять нельзя.

— Отец, я к тебе с одним проектом пришел. Посмотри! — сказал Горнов, протягивая отцу пакет.

— Ты хочешь, чтобы я сейчас просмотрел? Хорошо. Очень любопытно, чем ты занимался это время. Слышал от Веры, что ты окружил себя тайной. Посмотрим, посмотрим…

Добродушно приговаривая, Ахун развернул пакет, где лежала докладная записка Горнова.

Первые минуты он читал спокойно, несколько нахмурив седые брови, но вот широкая морщинистая шея его стала наливаться кровью.

Не отрываясь от чтения, он нажал кран сифона, стоящего в вазе со льдом, рука его дрожала. Налив воду, он залпом выпил ее.

— Так, — хрипло проговорил он и с сердцем отбросил от себя прочитанные листы.

Держась за ручки кресла, он с усилием поднялся и, выпрямившись во весь свой огромный рост, загремел:

— Ты хочешь превратить пустыни в сковороду для нагрева воды! Гениально! Да знаешь ли ты, что сотни гектаров заполярной тундры не стоят и одного га пустыни.

Лицо его покраснело. Засунув палец за ворот, он сильным рывком расстегнул сорочку и большими глотками стакан за стаканом до дна опустошил сифон.