Новый губернатор - страница 11

— Приезжайте оттуда сюда, — сказал губернский прокурор полицмейстеру, догнав его уже у подъезда:- вы нам расскажете…

Вахрушев только головой мотнул и помчался во всю прыть к Московской заставе.

Вилькин тоже было приподнялся с места. С полминуты он, казалось, колебался, раздумывая: не поехать ли и ему с полицмейстером? Потом гордо обвел глазами гостиную и остался.

— Градоначальник-то наш бедный как струсил! — детски-звонко расхохотался правитель, лукаво подмигнув говорившему в эту минуту Падерину. — Я даже побледнел было за него, как он с места-то воспрянул: так вот, думаю, и раскроит себе где-нибудь в дверях лоб…

— А вы, Николай Иваныч, так ус хлаблый! — наивно заметил Вилькииу Коля Матюнин, весело карабкаясь к нему на колени.

— Разумеется, — ответил правитель, слегка покраснев, засмеялся и потрепал Колю несколько раз по щеке.

— H-да!.. — произнес протяжно и как-то особенно торжественно вице-губернатор, тяжело поднимаясь с места.

Он сейчас же после этого стал собираться домой, дружелюбно простился со всеми и уехал, сославшись на бессонницу прошедшей ночи и пообещав жене прислать за ней через полчаса карету. Вслед за Тихомировым откланялся и Ангерман, которого, по-видимому, очень мало занимал нечаянный приезд нового губернатора. С отъездом их общество мадам Матюниной стало как будто легче, разговор тотчас же перешел на известную всем занимавшую в эту минуту тему, и предположениям и догадкам конца не было. Вилькин управлял этим живым оркестром, как самый ловкий капельмейстер; тем не менее во всем, что здесь говорилось, не было и сотой доли правды: прозорливость на этот раз положительно изменила правителю, хоть он и не отступил ни на минуту от своей роли — столько же равнодушного и остроумного собеседника. Большинство желало не ранее как через час удовлетворить свое крайнее любопытство, но не прошло и четверти часа, как вернулся подполковник Вахрушев. Он был смущен, растерян и рассержен до последней крайности. Никогда не (не разб.) и не устававший даже во время самой суетливой беготни пожара, полицмейстер на этот раз был почти весь мокрый от пота и едва переводил дух, как будто его там, у Московской заставы, закутали в дюжину енотовых шуб, с которыми он и добежал без отдыха до подъезда Матюниных.

— Ну, как? Ну, что? Что это за личность? — посыпались на него со всех сторон вопросы.

— Рассказывайте же скорее, а то простынет… — сострил Падерин.

Бывший подполковник только отпыхивался на всех, как кипящий самовар, и поминутно утирал себе платком лоб.

— Это черт знает что такое! я вам скажу… — выговорил он наконец, приходя в себя и садясь на кресло:- это не губернатор, а просто… мальчишка какой-то…

— Что вы??

— Неужели?

— Ей-богу! Представьте… Я подъехал как раз к тому времени, как переправили его тарантас…

— Разве он в тарантасе, а не в карете? — перебила генеральша Столбова.

Но Вахрушев не нашелся ничего ей ответить на это.

— Смотрю, — продолжал он:- сидят рядом две молоденькие рожицы — одну от другой не отличишь скоро; только вся и разница в том, что у одного крошечные черные бакенбарды, а у другого совершенно голо, — извольте различить, который тут губернатор!..

— Ну, и что же? — спросил Вилькин расхохотавшись.

— Да что же! нечего делать, думаю, подойду наудачу к бакенбардам: подошел, отрекомендовался и отрапортовал. Действительно, оказалось, что с бакенбардами — губернатор. Сперва он, знаете, и показался было мне так себе, ничего, как и следует: поклонился вежливо и руку мне подал. — Очень рад, говорит, с вами познакомиться, г. полицмейстер, и очень вам благодарен за вашу любезную предупредительность… — А потом и хватил:- не имею, говорит, только права в настоящую минуту принять от вас рапорта, так как не вступил еще в должность… — Каков гусь?

— Вот осел-то, должно быть… — заметил вскользь Вилькин, весело потирая себе руки.

— Потрудитесь, говорит, дать мне полицейского солдата, чтобы он указал мне мою квартиру. — Я говорю: я сам провожу ваше превосходительство. — О, нет! — говорит, — зачем же вам беспокоиться напрасно, когда это может сделать так же хорошо и один из ваших полицейских солдат. — Я, знаете, заметил было ему, разумеется, из приличия больше: это, говорю, не такой труд, ваше превосходительство… уж позвольте мне самому проводить вас. — У вас, говорит, г. полицмейстер, и без меня не мало обязанностей, и потому я еще раз вас попрошу дать мне только солдата. — Ну, что же мне, скажите, было делать после этого! Не насильно же провожать его! Посадить к нему своего казака на козлы: если, думаю, это общество тебе больше нравится, так это уж твое дело, а не мое…