Новый мир. Книга 4: Правда - страница 42
Сейчас в нем сложно было узнать того полноватого, странного и закомплексованного фрика в инвалидной коляске, которого я впервые встретил в 78-ом. Он сильно похудел, начал модно стричься, отрастил себе щегольскую козлиную бородку и бакенбарды. Всем своим видом он демонстрировал принадлежность к сообществу молодых хай-тек миллионеров, которое начало формироваться в конце XX — начале XXI века и достигло расцвета в конце века. Это были люди, не потерявшиеся в век технологической сингулярности. Их мозг, в отличие от мозга окружающих, был все еще в состоянии угнаться за несущимся прогрессом, вовремя постигать и коммерциализировать все новые и новые технологические новшества. Олицетворением этих людей был Хариш Сурадж, президент «Дрим Тек», заработавший первый миллиард к 30 годам, а к 50 годам отдавший больше половины из своих 183,5 миллиарда на финансирование амбициозных долгосрочных проектов из области научной фантастики, призванных изменить человечество. Эти люди зарабатывали состояние на вещах, которые среднестатистический обыватель был не в состоянии даже понять. А к тому времени, как их ноу-хау начинали запоздало копировать дураки и осваивать обыватели — они уже зарабатывали на чем-то новом, о чем обыватели прознают еще через пару лет. По их внешности, как правило, было сложно сказать, что они богаты — чаще всего подобных персонажей можно было встретить передвигающихся по городу на гиробордах, в каких-то простеньких на вид шмотках, по которым и не скажешь, что они куплены в дорогих магазинах — ведь их чувство интеллектуального превосходства над окружающим миром было так велико, что не нуждалось в подтверждении внешними атрибутами.
— Хорошо смотришься, приятель, — признал я, пожимая ему руку.
— Да уж. Вот ирония судьбы — похоже, наступил момент, когда я стал смазливее тебя!
Его комментарий вызвал тоненькие смешки. Каждой рукой он обнимал по девице, которые, судя по их виду, едва-едва достигли совершеннолетия. Они носили на себе лишь необходимый минимум одежды, состоящий из мини-юбок и топиков, и были похожи на оживших героинь порно-аниме. Левая имела степную азиатскую внешность, не то монголка, не то казашка, с татуировкой в виде лотоса около пупка. Ее глаза были прикрыты даже уже, чем полагалось от природы, что наводило на мысль о том, не обладает ли наркотическими свойствами жвачка, которую она перекатывает меж челюстями, временами надувая и громко лопая. Правая была смуглой азиаткой, должно быть тайкой или камбоджийкой, с волосами неимоверного розового цвета. Её невысокий рост, которой компенсировали туфли на высокой платформе. Какие-то неуловимые детали в ее внешности натолкнули меня на мысль, что передо мной на самом деле трансгендер, но в наше время в этом уже невозможно было быть на 100 % уверенным.
— Это Айша. А это — Ченнери. Девчонки, поздоровайтесь с Димитрисом.
— Привет, Димитрис! — тоненько пропищали те, хихикая и махая ручками.
— Привет, — кивнул я.
Я не пытался выведать у Тима всех нюансов его взаимоотношений с этими нимфами. Догадывался, что их едва ли связывали какие-либо отношения, кроме группового секса. Что ж, вряд ли можно было винить парня, проведшего свою юность и молодость прикованным к инвалидному креслу, в том, что он слегка слетел с катушек, когда стал на ноги в прямом и переносном смыслах этого слова.
— Как твой бизнес?
— О, отлично, — лучезарно и самоуверенно улыбнулся тот. — К счастью, я вовремя смекнул, что VR — вчерашний день. И переключился на архитектуру смоделированных сновидений. Мы как раз дискутировали на эту тему с твоим юристом.
— Привет, Владислав, — поздоровался я с Кацом, который стоял неподалеку, завистливо косясь глазами в сторону спутниц Тима.
— Рад видеть тебя, Димитрис. Интересные вещи мне рассказал Тим. Ты о таком, небось, и не слыхал никогда.
— Хотел бы я никогда об этом не слышать, — буркнул я.
Шесть лет назад, когда я угодил на Грей-Айленд, система «Самсон» еще была засекреченной военной технологией. Но в современном мире достижения науки и техники невозможно долго сохранять скрытыми от общественности. Еще в годы войны технология нашла свой путь в массы и получила более широкое применение — настолько активное, что ряд консервативных сенаторов уже выступали с инициативой ограничить его законодательно, опасаясь, что молодежь массово перейдет из реальности в мир смоделированных сновидений.