Новый мир - страница 5
И при этом мог дать реально смертельное задание.
Я сильно недолюбливала нашего министра.
Хотя как к специалисту у меня к нему претензий не было.
– Проходите, проходите, вот сюда, присаживайтесь. Сейчас я попрошу, чтобы нам подали чай… Или кофе? Боюсь, тот чай, каким меня снабжает государство, вас разочарует. Вы ведь недавно из Пекина, вот уж где чай так чай. Как вам понравился Шанхай? Ох, простите, нам всем надо отвыкать от жаргонных словечек. Большой Китай, конечно. Знаете, переговоры продвигаются, продвигаются, говорят, скоро будет официальное посольство… Прекрасно, я как министр могу только поддерживать… А что вы скажете?
– Пекин очень красив и гармоничен. Должна отметить, что в Большом Китае на промышленных планетах проводят куда более осмысленную градостроительную политику, чем это принято у нас.
Так. Куда он пошлет меня? Опять в Шанхай? Боже упаси. Только не туда. Понятно, что о нелегальной разведке и прочих опасных производствах речи не будет, да и консулом меня тоже вряд ли назначат, а вот резидентом посадить могут запросто. А я не хочу там работать.
– А что вы скажете о государстве? Вам оно не показалось чуждым?
Я несколько секунд размышляла: сказать как думаю или все-таки вежливо. Потом сообразила, что у меня плохое настроение и министра я недолюбливаю, а вот задай мне такой вопрос леди Памела, например, – я бы ответила очень тепло и подробно.
Правда, леди Памела работает дражайшей супругой Скотта Маккинби-старшего, а вовсе не военным министром.
– Господин министр, обитатели Шанхая – кстати, они сами даже между собой используют это жаргонное название – по происхождению такие же земляне, как и мы. Почему их государство должно казаться чуждым?
– Но культурные различия…
– Они существовали и на Земле. Вы спросите любого китайца, родившегося в Федерации, много ли различий он видит между своей жизнью и укладом жизни в Шанхае. Скорей всего, вам скажут, что здесь жить в целом спокойней, но значительно трудней сохранять традиции и национальную идентичность. Там основная масса людей живет беднее, но зато сам строй быта для китайца понятней и ближе. Наше государство уделяет слишком мало внимания сохранению национальных культур.
– Вы считаете это ошибочной политикой?
– Я считаю, господин министр, раз уж вы спросили, что культура не берется ниоткуда. Она порождение специфического сочетания условий обитания и расовых физиологических особенностей.
– О, вы сторонник расовой теории?
– Я не политик, мне можно.
Министр засмеялся. Воркующе и дружелюбно.
– Я даже немного завидую вам, – сообщил он доверительным тоном. – Признаться, кое-что в этой теории кажется мне если не правильным, то хотя бы заслуживающим внимания. Но я совершенно не могу сказать о том так свободно, как это делаете вы. Но ведь условия обитания меняются?
– Зато изменения в менталитете, которые появились благодаря им, остаются. И сохраняются тысячелетиями. Человеку, лишенному возможности жить в согласии с требованиями своего менталитета, очень трудно. Он испытывает дискомфорт и даже душевную боль, не понимая причин своей дисгармонии с миром. Чтобы избавить людей от этих неприятных ощущений, надо сохранять национальные культуры. Разумеется, в рамках закона. Но если мы говорим о Китае, то их законодательство и мораль мало чем отличаются от наших. Даже жестокость китайского правосудия – вещь относительная. Я сама была свидетельницей некоторым ситуациям, которые совершенно невозможны у нас.
– Да, да. Вы ведь взяли на поруки пятерых китайских преступников.
– И пока они не дали мне ни единого повода пожалеть об этом решении.
Министр покивал. Я смотрела на него и гадала: ему уже доложили, что трое из этих преступников – никакие не злодеи, а просто талантливые физики и инженеры, работавшие по контракту в нелегальной лаборатории? И что свои изобретения они унесли с собой? Что их открытия пошатнут влияние кое-каких энергетических магнатов? А самое главное – что они могут быть очень-очень полезны для нашей армии?
Ни фига. Не отдам. Пусть желающие катятся на Сайгон и вербуют спецов. Там еще много осталось, я уверена. И не только в этой области.