Новый мир. Трансформация - страница 10

стр.

– Теперь поговорим. С чего начнём: с тебя или с мира?

– С меня. Зачем ты меня похитил? И что вообще происходит в этом городе?

– Последние две недели не происходит ничего интересного: все жители мертвы, а моя армия тщательно отлавливает путешественников, не в добрый час решивших навестить Сегретту. Так что, на самом деле, я не собирался тебя похищать. Шмели убили бы тебя, успей ты переодеться в местную одежду.

– Меня пощадили потому, что я иномирянка?

– Тебя пощадили потому, что я предполагал, что с Терры кто-то придёт и дал соответствующие указания. Но я не ожидал, что это будешь именно ты, Светлана.

Только сейчас я обратила внимание, что он как-то странно произносит моё имя. «С», небольшая пауза, «ветта-лана». Ну да, в моём имени скрыты «вершина» и «шерсть», но что в этом такого? Он же не может не понимать, что на Земле много разных языков.

– И что во мне такого особенного?

– В тебе – пока не знаю. А вот твоё имя фигурировало в одном любопытном пророчестве, по легенде, сделанном Меноккио перед смертью. В нём говорится, что в час величайшей нужды из мира-прародины придёт она – мягкая, словно шерсть, и твёрдая, словно горная вершина. И решит судьбу Террины. В принципе, твоё имя – одно из возможных толкований пророчества.

Доменико наполнил кубки густой фиолетовой жидкостью из амфоры, но пить не стал. Я последовала его примеру, кто знает, что это за напиток и насколько он крепок.

– То есть, я должна спасти Террину?

– Ты решишь её судьбу. Но только в том случае, если я не убью тебя сейчас.

Когда-то давно, читая гумилёвское стихотворение «Портрет мужчины4», я не могла себе представить его лирического героя. И только сейчас, спустя почти десять лет, я поняла, о чём говорил поэт. Сидящий передо мной мужчина был тем, кто мог ласкать колдуний и ведать кровавые распятья. И он был злобен, но не истеричной злобой святотатца, опасной своей неразборчивостью и непредсказуемостью. Нет, это было холодное, рассудочное зло, способное к долговременному планированию, и опасное самим фактом своего существования. Я поёжилась и, успокоения ради, схватилась за свой кубок. Был ещё один вопрос, который необходимо было прояснить прямо сейчас. Но я не могла заставить себя не то, что озвучить его – даже подумать о нём. Я сидела и смотрела в непроницаемые глаза Доменике, чувствуя себя одной из тех игрушечных мышей, которых я покупала для Конкистадора.

– И нет, пока что я не стану тебя убивать. И на то есть очень важная причина. – Он не стал выдерживать паузу, наслаждаясь моим страхом. Ну да, Конкистадору тоже неважно, что чувствуют плюшевые мышки. – Мне безумно интересно, прав ли был Меноккио, и как именно ты повлияешь на судьбу мира. Ради этого я научу тебя управлять энергиями, расскажу о своих планах и даже, возможно, найду для тебя какое-то посильное дело.

– А что будет, если я откажусь?

– Убью. Быстро, ты даже не успеешь ничего почувствовать. Нельзя исключать возможность, что в тебе от сильных эмоций проснётся способность чувствовать энергию. Тогда я погибну, не закончив свою работу, а ты всё-таки повлияешь на судьбу Террины.

– Я могу подумать?

– Можешь. А зачем?– Он пожал плечами. – Но, если ты считаешь, что сложившаяся ситуация требует всестороннего обдумывания, я готов пойти тебе на встречу. Уважаю, знаешь ли, думающих людей. Я дам тебе время до завтрашнего утра. К тому моменту, как я вернусь, ты должна будешь принять решение. Устраивает?

Я медленно склонила голову.

– Тогда до завтра.

Он ушёл, оставив меня наедине с нелёгкими мыслями и кубком, полным неизвестного фиолетового напитка.

Город, как голос наяды…


Заснуть я так и не смогла. На самом деле, верное решение, хоть и далось мне нелегко, пришло почти сразу. Смерть – единственная непоправимая вещь в этом мире, и добровольно класть голову на плаху я не готова. Доменике жесток и опасен, но погибать ради какого-то количества незнакомых мне человек? И потом, разве их судьба изменится от того, что я откажусь сотрудничать? Значит, я буду послушной спутницей и внимательной ученицей. Я вотрусь в доверие к бенанданти, получу все его знания, и обязательно отомщу за свой страх и унижения. Не знаю, как и когда, но обязательно отомщу. И я, конечно же, постараюсь спасти всех, кого смогу.