Ноябрьский триллер - страница 2

Наталья было призадумалась, но холодный ветер пробирал до костей, и, лязгая зубами, она заторопилась к подъезду. Приглашение, конечно, хорошо: Наталья давно не виделась со старой подругой Линкой, но… Но после каждого визита к преуспевающим знакомым она заболевала в прямом смысле этого слова. Не простудой, нет, и не гриппом. Наталью охватывала депрессия. Насмотревшись на картину чужого счастья, она начинала вести раскопки собственного «эго». «Ну, что, что во мне не так? Или что такого в Линке? Почему ее жизнь складывается без сучка без задоринки, а мне судьба преподносит то кукиш с маслом, то просто кукиш? Линка — кривоногая, недалекая, да и готовить не умеет. Яичница с колбасой — для нее высший пилотаж».

Такого вот рода мысли посещали Наталью все чаще и чаще. Эффектная брюнетка с двумя высшими, мастерица готовить и вязать, умница, она шла по жизни, высоко подняв голову, выбивалась из сил, играя избранную ею же самой роль сильной и удачливой женщины, а по ночам ревела в подушку от одиночества и тоски.

«Вот не вышла вовремя, — пилила ее мама, — в женихах, как в соре, рылась. Тот — дурак, этот — слюнтяй, потому и осталась на бобах, милая моя».

«Н-да, — мысленно соглашалась с ней Наталья, — все путное давно разобрали, осталось то, что уже никому не нужно. А вот у Линки все, как в романе: удачный брак на втором курсе института, муж — итальянец, председатель совета директоров солидной фирмы по торговле парфюмерией и косметикой, сын и жизнь, полная любви, интересных встреч, путешествий и черт знает чего еще».

— Ну, что, что во мне не так?! — вслух произнесла она и осеклась: немногочисленные прохожие с недоумением поглядывали на прилично одетую женщину, разговаривающую сама с собой, стоя у хрущевской пятиэтажки.

«Совсем рехнулась!» — мысленно ругнула себя Наталья и нырнула в свой подъезд.

— Ты долго? Володя уже полчаса как подъехал, — ворчала Лина, разливая утренний кофе по чашкам.

— Си, си, — шутливо отвечал ей муж, на ходу застегивая пиджак. — Кофе готов, дорогая? — Синьор Массимо Фандотти выговаривал слова чересчур правильно с чуть заметным акцентом. Упитанный, как большинство его соотечественников из-за пристрастия к спагетти, он тем не менее сохранил известный лоск и подвижность. Поблескивая очками и на ходу приглаживая вьющиеся темно-каштановые волосы, Фандотти торопливо уселся за стол.

— Давно готов. Пей. Продукты я заказала. Кстати, ты собирался определиться с поваром. И что? — В голосе Лины сквозило плохо скрываемое раздражение.

— Забыл, аморе мио. Но сегодня исправлюсь. Кухня «Пикколо Итали» тебе нравится? — Разговаривая, синьор Фандотти безуспешно пытался пригладить прядь седых волос, строптиво топорщившуюся над низким лбом.

— Не очень. Они плохо смешивают коктейли, — капризничала Лина, разглядывая отполированные ногти и лениво покачивая ногой.

— Бармена пригласим дополнительно. Думаю, мы можем себе это позволить.

— Ура-а! — радостно закричала жена, соскочив со стула. — Значит, все будет на широкую ногу? Мне безумно нравится, когда ты ведешь себя по-русски.

— Если бы я вел себя по-русски, мы бы давно пошли по миру, солнце мое, — заметил Массимо Фандотти, и тень недовольства мелькнула на его холеном лице.

— Ну-ну, Максим, не сердись, я пошутила. — Лина повисла у мужа на шее, пытаясь сгладить неловкость, вызванную ее бестактным замечанием.

— Я не сержусь. Список гостей у меня в кабинете на столе. Займись этим сейчас же. И грацие за кофе.

— Слушаюсь, господин генерал! — Лина закрыла за мужем входную дверь. Она постояла с минуту, раздумывая, потом резко крутанулась на одной ноге и, пританцовывая, направилась в кабинет мужа. По дороге Лина заглянула в комнату к няне их сына Бартоломео: — Настя, будите Барти. Меня не трогать. Я занята по горло.

Сонная Настя подняла всклокоченную голову и издала протяжное:

— Се-е-йчас, Лина Николавна.

«Вот, засоня, уволить бы лентяйку, да Барти от нее без ума. Вернее, от ее сказок. Приходится терпеть», — подумала Лина и тут же забыла об этом. Такая уж у нее черта характера — долго размышлять на одну и ту же тему она была неспособна, как неспособна была долго сердиться или сосредотачиваться на каком-либо одном деле. Ее поверхностность помогала Лине жить легко и просто, что, вероятно, и привлекло к ней вечно погруженного в мрачные мысли Массимо. Она порхала по жизни, как мотылек, не задумываясь над тем, что ждет ее завтра, терпеть не могла планировать что-то заранее, и тем не менее, трепетно оберегаемая ангелом-хранителем (роль коего теперь исправно исполнял Массимо), жизнь Лины складывалась, будто по нотам, гармонично и празднично.