Нужно, чтоб чувствовала… - страница 5

— Конечно, заказчик скажет, что объем передаваемой информации должен быть как можно больше.

— Не знаю, не уверен. Ведь этот способ связи предназначен для употребления в самых экстренных случаях, попросту в случаях, грозящих гибелью. Ведь вот, допустим, посылают из ракеты человека обследовать какую-нибудь местность. Как бы ни было там темно, каким бы сильным ни был фон радиоизлучений, если ему ничто не помешает, он вернется, и уж в самой-то ракете будет достаточно светло, чтобы выслушать его или даже прочесть донесение. Нет, вот если он где-то застрял и на поиски посылают группу, он должен дать знать о себе таким образом, чтобы она прошла весь его путь и явилась туда, где он находится. «Я здесь был», «Я здесь нахожусь» — вот простейшие сигналы, которые должен сообщать передатчик нашей машины и принимать приемник.

— Пока что ты, кажется, находишься в муравейнике.

Тузовский вскочил и принялся отряхиваться. По близорукости ли, по рассеянности ли, а скорей потому, что мысли его были отвлечены от таких пустяков, как окружающая обстановка, он не заметил, что удобное сиденье меж двух корней давно уже облюбовано муравьями. Встал и Куров, тоже осматриваясь. Бормоча: «Формика поликтена, муравей лесной», Тузовский по дороге нагибался, вынимая муравья из отворота штанины. Даже по пиджаку ползало несколько лесных жителей. Он сбрасывал на дорожку то одного, то другого — и видно было, как, не оглядываясь, не задумываясь ни на секунду, муравьи бежали назад, к родному дому. У крыльца Тузовский надел пиджак. Он медленно поднялся по ступенькам — высокий, в костюме без единой складочки, выглядевший даже слегка надменно, похожий на человека, у которого все решения давным-давно готовы, записаны и положены в папку «К докладу». И только вблизи можно было понять, что отрешенность его взгляда — свидетельство глубокой задумчивости.

Куров в красной клетчатой рубашке — свитер жарко стало носить — глядел рассеянно по сторонам. Молча пересекли они густую тень колонн, молча прошли через вестибюль, молча сели в библиотеке за свои столы. Ветер через растворенные окна шевелил листы открытых книг, но стопки были неподвижны, как бастионы. «Во сне, что ли, попробовать поучиться», — пробормотал Куров, глядя на свою стопку книг. Так досидели они до конца рабочего дня, а потом, утомленные, разошлись по домам.

Точно так же сел Куров и утром следующего дня за свой, ставший уже привычным, стол. Он открыл на середине одну из книг, и листы ее потекли один за другим, почти не придерживаемые пальцами. Солнце встает за окном. Хорошо, когда лето, когда тепло и светло, — но только тем, у кого душа спокойна, а не таким вот, мучающимся в поисках идей.

Тузовский появился неожиданно и без единой брошюрки в руках. Он захлопнул книгу, лежащую перед Куровым, и поманил его пальцем за дверь. Они вышли на крыльцо, спустились. Не отходя далеко от ступенек, Тузовский присел на корточки. Согнул спину и Куров. На посыпанной песком дорожке кипела своя жизнь. Это был большой торгово-промышленный тракт, с точки зрения червяков, гусениц, муравьев и прочих мелких букашек, названий которым Куров не знал. Тузовский поймал муравья, посадил на раскрытую ладонь, поднял ее высоко над землей. Муравей сделал несколько движений, как футболист, выбежавший на поле, а потом вдруг рванул по указательному пальцу. Когда он был уже на краю пропасти, Тузовский опустил ладонь на землю. Муравей сбежал с нее и помчался туда, где сидели вчера Тузовский и Куров, рассказать о пережитой опасности, похвастаться героическим поведением.

— Ну, — сказал Куров, выпрямляясь, прогибая гимнастическим упражнением спину.

— Ну. — Тузовский встал и отряхнул ладонь. — Как ты думаешь, куда он побежал?

— В муравейник, домой к себе. Как и все мы после опасности.

— А дорогу как найдет?

— Как и ты.

— Я вижу.

— А он?

— Вряд ли он что-нибудь видит за этой высокой травой.

— А как же?

— По запаху. Муравьи ведь метят свои дорожки. Муравей-снабженец оставляет следы, а муравьи-исполнители, которые идут за ним, прямо как приказы в письменном виде получают — «Здесь корм», «Эту травинку тащить в муравейник. Пригодится», «Сюда не ходить — опасно». Все конкретно — никаких толкований.