Няня для дракошек, или Приключения в 3/9 царстве - страница 9

– Я не знала… я не думала, что так может получиться, – с трудом разомкнув потрескавшиеся губы, прошептала я.

– Вот именно, что не думала, – ворчала старуха, но ни злобы, ни раздражения в этом ворчании не было, лишь горечь сожаления. – Хотя, чего уж душой кривить, в случившемся есть и моя вина, надо было сразу тебя предупредить, чем всё это может обернуться, а я всё тянула, не сумев подобрать подходящие слова.

В доме вспыхнули свечи, озаряя совершенно не ту обстановку, что была ещё полчаса назад. Если раньше я любовалась чистотой и уютом, то сейчас всё в комнате было покрыто слоем пыли, по углам свисали клочья паутины, а вышивка буквально тлела на глазах, покрываясь дырами.

– Что произошло? – спросила я, стараясь не глядеть на изменившуюся до неузнаваемости хозяйку, одетую в какое-то тряпьё вместо прежней добротной одежды. – Это как вообще..? – замолчала, так и не договорив, совершенно растерявшись.

– А вот так, – вздохнула старуха. – Сейчас подлечим Мишку, приведём в порядок тебя – и расскажу, что да как.

Сквозь щели, появившиеся в стенах из-за рассохшихся в одно мгновение брёвен, потянуло сквозняком, но я не была уверена в том, что именно из-за него меня била крупная дрожь. Не знаю, как я ещё до сих пор не впала в истерику, держась на одном лишь упрямстве, но была к этому близка как никогда.

Свечи, горевшие до этого ярким пламенем, теперь недовольно потрескивали, капая воском на скрипучие половицы, почти не давая света.

За то короткое время, пока мерцало странное белое сияние, всё вокруг стало каким-то дряхлым, старым, пропитанным затхлостью. И что-то мне подсказывало, что я сейчас выглядела ничуть не лучше этой избушки, вот только проверять собственную теорию было страшновато.

Софья Ильинична вышла, проворчав, что пошла за Михеем, я же осталась приходить в себя после кошмара, случившегося наяву. Взгляд упал на потрескавшийся умывальник и покрытое слоем пыли зеркало, висевшее рядом с ним. Резная оправа потемнела, потеряв часть орнамента, превратившегося в труху. Но меня заинтересовала вовсе не рамка, а отражающая поверхность, так и манившая взглянуть и убедиться, что это всего лишь мои домыслы, не имеют под собой реальной основы.

С трудом поднявшись на ноги, я направилась к нему, ведомая нездоровым любопытством, а может – страхом, но не дойдя пары шагов, остановилась, вспомнив наказ тётки Софьи по поводу того, что надо меньше совать свой нос, куда не следует.

– Похоже, жизненный урок пошёл тебе на пользу, деточка, – услышала я с порога скрипучий голос хозяйки и, обернувшись, увидела её саму, придерживающую за плечи пожилого седовласого мужчину. Рубахи на нём не было, и широкая грудь, а так же мощные плечи, испещрённые глубокими порезами и рваными ранами, представляли собой настолько жуткое зрелище, что я поспешила отвести взгляд. Мужчина заметил это и усмехнулся.

– Не жди от девчонки многого, Ильинична, – присев на лавку, сказал он. – Родители растили её в тепличных условиях, ограждая от опасностей. Она лишь жалкое подобие той, кем могла бы стать.

– Не говори глупости! Настя – как ивовый прутик: с виду тонкая и хрупкая, а на деле гибкая, подстроится под любую ситуацию. Это у неё в крови. Так что, не суди, Миша, да не судим будешь, – отмахнулась хозяйка, перебирая какие-то пузырьки. – Кстати, посмотрим, каким отцом станешь ты, когда на твоих руках загукают детки – кровь от крови, плоть от плоти, и как ты с них будешь пылинки сдувать, ограждая от всего. А ещё жопку вытирать и сопельки.

– Ничего подобного, – проворчал тот, – я буду с первых же дней приучать детей к суровой жизни.

– Свежо предание, да верится с трудом – фыркнула Ильинична. – Ты просто ещё не знаешь, как размягчается сердце, когда глядишь в доверчивые глазки своей кровинушки.

– А то ты знаешь, – скривился мужчина.

– Знаю, – с горечью ответила старуха, – поэтому и говорю. Так что лучше прикуси язык и не перечь мне, пока не огрела тебя по макушке чем-нибудь потяжелее.

– Прости, – смутился мужчина, поняв, что сболтнул лишнего, – ты никогда не рассказывала об этом.

– Не рассказывала, – кивнула она, – но именно поэтому однажды подобрала в лесу хилого медвежонка, жавшегося к погибшей матери, и вырастила из него вон какого удальца! Конечно, потрёпанного слегка после боя, постаревшего лет так на тридцать-сорок, но всё ещё хоть куда! Ладно, не стоит бередить старые раны. Кстати, о ранах: поворачивайся спиной, пора за них приниматься. Но сначала, выпей-ка это.