Нюма, Самвел и собачка Точка - страница 78
— Но тем не менее половина вас уже здесь, — проговорил банкир, кивая в сторону семейства мэра — супруги и дочери.
— Не половина, а две трети, — подхватил мэр и потрепал дочь по льняной головке.
Та исподлобья стрельнула глазенками на отца, коря за опоздание…
— Извиняюсь, извиняюсь, — бормотал мэр, шутливо обращаясь к дочери, — дела, понимаешь.
В зале засмеялись. Жена мэра — в нарядном розовом платье и накинутой на плечи пелерине — наклонилась к дочери и что-то сказала. Девочка еще больше надулась и локотком ткнула бок матери. Та укоризненно покачала головой.
Фире нравилась супруга мэра своим независимым, порой дерзким поведением. Необычным гардеробом и особенно шляпками. «Она прониклась духом эксперимента с „пилотным отрядом“: сбросить прошлое ханжество, — как-то заметил Зальцман. — У вас в характере много общего». Фира тогда молча согласилась и сейчас нет-нет да поглядывала на супругу мэра с заинтересованным любопытством…
Тем временем мэр, с подкупающей интеллигентной простотой, обратился к гостям праздника. Он говорил, что город, как и вся страна, переживает непростые дни — слишком тяжелое наследство оставил прежний строй. Особенно сложно с продовольствием. И сегодня на заседании правительства города было заслушано сообщение Комитета по внешним связям о достигнутом соглашении между Петербургом и рядом северных соседей о срочной поставке продовольствия. По бартеру. За лес, за нефтепродукты. А не за картины Эрмитажа, которыми торговал тот, чье имя некогда обвалилось на наш великий город. Так что голода, как пророчили коммунистические кликуши, не будет. Продовольствие начнет поступать уже на следующей неделе…
По залу прокатился вздох облегчения, словно каждый из присутствующих только вышел из Елисеевского магазина, заваленного одними банками с морской капустой…
— Когда тетя будет петь? — капризно спросила дочка мэра, пользуясь оживлением в зале.
Прославленная певица стояла у рояля, в смятении переглядываясь с концертмейстером. Она привыкла к поклонению слушателей, к восхищению ее замечательным сопрано. И вдруг, в самые минуты экстаза, ее отшвырнули, как девчонку из хора…
— Просим, просим! — выкрикнула Фира.
Зальцман с паническим порицанием взглянул на свою подругу. Но через мгновение толстяк-банкир, а следом и весь зал, поддержали Фиру в едином порыве…
— Трус! — тихо прошипела Фира, наклонясь к Зальцману. — Подхалим!
Зальцман ссутулился и втянул себя в глубину кресла.
Мэр подошел к певице, поцеловал ей руку, обнял за плечи и подвел к краю помоста. Вдвоем они смотрелись замечательно — красивая, молодая, в атласном; концертном платье знаменитость, и мэр, стройный, моложавый, в безукоризненном костюме, с ярким галстуком на белоснежной сорочке. Даже не верилось, что он чуть ли не сутки прозаседал на совещании.
Зал зааплодировал… Мэр поднял руку, попросил еще минуту внимания и предоставил слово основоположнику первого коммерческого банка Петербурга. Кирилл вышел на помост, отчего просторный помост сразу просел и сузился до размеров мышеловки. Что вызвало веселье гостей… Банкир добродушно раскинул руки, мол, ничего не поделаешь — каков есть, таков есть. И, переждав, обратился к залу… «Согласно традиции „сезонов“, — сказал он, — „Астробанк“ приглашает в Петербург представителей знаменитых в прошлом фамилий России. Вот и сегодня мы рады видеть на своем празднике княгиню Ксению Николаевну Юсупову и графа Петра Петровича Шереметева…» И Кирилл с почтением пригласил гостей на помост.
Фира переводила взгляд с элегантной улыбчивой княгини и сухопарого, по-рыцарски стройного графа на певицу. Лицо Казарновской — с красиво прочерченными бровями и вздернутым носиком — выражало обиду и смятение. Вероятно, впервые за еще короткую, но блистательную карьеру она испытывала чувство, близкое к предательству по отношению к себе.
Граф сильным голосом поблагодарил за приглашение. И заговорил просто, но с затаенной важностью. Напомнил, что он Председатель Конгресса соотечественников за рубежом. Что тысячи людей мечтают вернуться в Россию без коммунистов. Встает вопрос о работе на родине, о зарплате, квартире, о социальных гарантиях. Чувствовалось, что граф собирается серьезно поговорить…