О чем молчат ангелы - страница 4

– И она говорит по-английски, – сказал он, тут же записав это. Каждое движение его руки умудрялось быть одновременно ленивым и быстрым.

Я наклонилась к нему так близко, как только посмела, в попытке прочесть, что еще он обо мне написал, но он сложил лист вдвое, скрыв написанное.

– Что ты написал? – настаивала я.

Он потянулся за моим чистым листком, подтащил его к себе, смял в комок и, прежде чем я успела возмутиться, бросил в мусорную корзину за столом тренера. И попал.

Мгновение я смотрела на корзину, разрываясь между изумлением и гневом. Потом раскрыла тетрадь на чистой странице.

– Как тебя зовут? – спросила я, приготовившись писать.

Я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы успеть увидеть еще одну мрачную ухмылку. Эта, казалось, подбивала меня попытаться выудить из него хоть что-то.

– Зовут тебя как? – повторила я, надеясь, что мне только показалось, будто мой голос задрожал.

– Зови меня Патч. Серьезно. Так и зови.

Он подмигнул, произнося это, и я была совершенно уверена, что он надо мной издевается.

– Чем занимаешься в свободное время? – спросила я.

– У меня нет свободного времени.

– Я думаю, за это задание будут ставить оценки, так что уж окажи любезность.

Он откинулся на спинку стула, заведя руки за голову.

– Какую любезность?

Он определенно меня провоцировал, и я стала отчаянно искать возможность сменить тему.

– В свободное время, – задумчиво повторил он, – я собираю кадры.

Я записала в тетради печатными буквами слово «фотография».

– Я не закончил, – сказал он. – Например, очень интересный экземпляр – автор школьного журнала, которая ратует за то, что истина – в натуральной пище, втайне пишет стихи и содрогается от мысли, что придется выбирать между Стэнфордом, Йелем и… как называется тот, большой, на «Г»?

Мгновение я глазела на него, потрясенная тем, что он попал в точку. Это не было похоже на удачную догадку. Он знал. И я хотела знать откуда – сейчас же.

– Но в итоге ты не попадешь ни в один.

– Почему? – спросила я, не успев подумать.

Он взялся за сиденье моего стула и притянул меня ближе к себе. Так и не решив, должна ли я сбежать и показать страх или же ничего не делать и изображать скуку, я выбрала последнее.

– Хоть ты и преуспела бы в любом из них, ты отвергнешь их все из-за того, что это штамп, символизирующий жизненные достижения. Принципиальность – твоя третья самая большая слабость.

– А вторая? – спросила я с тихой яростью. Кто он такой? Это что, неудачная шутка?

– Ты не умеешь доверять. Нет, не так. Ты доверяешь, но совсем не тем людям.

– А первая?

– Ты держишь жизнь на коротком поводке.

– Это что еще такое?

– Ты боишься всего, чего не можешь контролировать.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, а в классе как будто вдруг сильно похолодало. В другой раз я бы просто подошла к столу тренера и попросила пересадить меня. Но я не могла дать понять Патчу, что ему удалось взволновать или напугать меня. Я почувствовала необъяснимое желание защититься и тут же решила, что не сдамся раньше него.

– Ты спишь голая? – спросил он.

Моя челюсть пригрозила отвалиться, но мне удалось ее удержать.

– Вот уж тебе я едва ли об этом скажу.

– Ходила когда-нибудь к психиатру?

– Нет, – солгала я. На самом деле я консультировалась у школьного психолога, доктора Хендриксона. Это был не мой выбор, и говорить об этом мне не хотелось.

– Нарушала закон?

– Нет. – Превышение скорости время от времени не считается. Не для него. – Почему ты не спросишь у меня что-нибудь нормальное? Хотя бы… какая музыка мне нравится?

– Я не буду спрашивать о том, что могу угадать.

– Ты не знаешь, какую музыку я слушаю.

– Барокко. У тебя все по порядку, все под контролем. Спорим, ты играешь… на виолончели? – добавил он таким тоном, словно это предположение висело в воздухе.

– Нет, – снова солгала я, но в этот раз покрылась мурашками. Кто он все-таки такой? Если знает, что я играю на виолончели, что еще он знает?

– Что это? – Патч указал ручкой на мое запястье. Я инстинктивно убрала руку.

– Родимое пятно.

– Похоже на шрам. Пыталась покончить с собой, Нора? – Его взгляд встретился с моим, и я почувствовала его насмешку. – Родители женаты или развелись?