О чем расскажет дождь - страница 13
Придя к ней как-то вечером, она застала Алину сидящей на полу, всю в слезах, с кипой фотографий, рассыпанных вокруг. Подошла, взяла в руки несколько снимков, рассматривала некоторое время долго и внимательно.
— Знаешь что, дочка, — сказала наконец, — нельзя так. Невозможно так жить, когда не можешь примириться с жизнью. Прошлого не вернешь, но надо думать и о будущем. Еще несколько месяцев такой вот жизни — ты представляешь, во что ты превратишься? Тебя уже сейчас человеком назвать трудно. Не живешь, а влачишь существование. А ведь ты молодая, красивая…
В ответ Алина только рассмеялась нервным смехом.
— Вот видишь. С тобой разговаривают, а ты в ответ смеешься. Нельзя так, ты пойми, это уже… Извини, конечно, дурдомом попахивает.
Алина снова только рассмеялась. Еще громче, еще бессмысленнее.
— Прекрати сейчас же, слышишь! Сколько можно! Пора уже взять себя в руки, неужели ты не понимаешь! Ведь никто тебе помочь не сможет, пока ты сама не захочешь, чтобы тебе помогли! Пойми, Алина!
— Помогите мне, Елена Михайловна. Я хочу, чтобы вы мне помогли, — выдавила Алина сквозь смех. — Верните мне мужа, и я снова стану человеком.
— Мужа я тебе не верну, дорогая. Ушедшие мужья не возвращаются. И, знаю по собственному опыту, иногда это бывает к лучшему…
— К лучшему?
— Да, к лучшему. Знаешь, от меня ведь тоже первый муж ушел! Я долго переживала, а потом встретила своего Алексея, полюбила… И прожила с ним счастливую жизнь. И до сих пор люблю, любима и счастлива. Только я сейчас не об этом. Я о Максиме.
Елена Михайловна вздохнула.
— Я тебя понимаю, Алина. Тебе тяжело, но не думай… Не думай, что только тебе одной. Я ведь за вас двоих переживаю. За тебя и за него.
— А что за него переживать-то? Он счастлив, он любит и любим…
— Не знаю, — с сомнением в голосе ответила Елена Михайловна. — Я ведь тебе никогда не рассказывала…
— О чем?
— О Максиме. Знаешь, у него жизнь… очень сильно изменилась.
— Изменилась? В каком смысле?
— Как тебе объяснить, Алина… Может, и ни к чему все это знать тебе.
— Да о чем вы, Елена Михайловна?
— Понимаешь, дочка… То, что было у вас с Максимом, — это любовь. Настоящая, светлая любовь. А то, что происходит в его жизни сейчас… Это любовью не назовешь. Это страсть какая-то сумасшедшая. Ненормальное какое-то чувство… Он изменился до неузнаваемости. Похудел, высох весь. Живет с ней, а иногда, знаешь… Ночевать домой приходит. Злой, взбудораженный, расстроенный. Не разговаривает, спросишь его о чем-нибудь, он в ответ — грубит. Только ведь шила в мешке не утаишь, я их телефонные разговоры волей-неволей слышу. Мне кажется, она им крутит, как хочет. Изменяет ему… Стерва она та еще. Я хоть и не знаю ее близко, только догадываюсь, что не напрасно он ее ревнует. Каждый раз, как он домой придет, я думаю — может, все? Может, навсегда вернулся? А он не спит всю ночь, курит на кухне, а потом звонит ей, и уж такие разговоры они между собой ведут, что даже пересказать стыдно… А потом опять к ней возвращается и весь так и светится счастьем — до тех пор, пока снова она что-нибудь не выкинет. Он, Алина, совсем другим человеком стал. Все соки она из него выпила, ничего не осталось…
Алина слушала молча. Все то, что рассказывала свекровь, ей казалось просто невероятным. Она и представить себе не могла, что все сложится таким образом.
— Елена Михайловна… Так может быть, он ко мне вернется?
— О Господи, Алина! Да не вернется он к тебе, неужели ты не понимаешь, он ведь… Он болен! Это болезнь, а не любовь!
— Вылечится рано или поздно… Я подожду.
— Подождешь? И сколько ты, интересно, ждать собираешься? Год, два, три? Всю жизнь, может быть? А гордость?
— Гордость, — грустно улыбнулась Алина. — В моей шкале жизненных ценностей она стоит далеко позади после любви. Наверное, это вообще несовместимые понятия.
— Я понимаю. Но только нет в этом смысла, поверь. Не стоит тебе его ждать. Он не вернется. Даже когда кончится у него эта сумасшедшая любовь, все равно он к тебе не вернется. Он уже другой человек, совсем другой. Не тот, которого ты знала и любила, поверь мне. Ничего уже не изменишь и не исправишь.