О чувстве юмора и остроумии - страница 11

«Меня влекло на Волгу к музыке трудовой жизни; эта музыка и до сего дня приятно охмеляет сердце моё; мне хорошо памятен день, когда я впервые почувствовал героическую поэзию труда.

Под Казанью села на камень, проломив днище, большая баржа с персидским товаром; артель грузчиков взяла меня разгружать баржу.

…И тяжёлые, ленивые, мокрые люди начали „показывать работу“. Они, точно в бой, бросились на палубу и в трюмы затонувшей баржи, — с гиком, рёвом, прибаутками. Вокруг меня с лёгкостью пуховых подушек летали мешки риса, тюки изюма, кож, каракуля, бегали коренастые фигуры, ободряя друг друга воем, свистом, крепкой руганью. Трудно было поверить, что так весело, легко и споро работают те самые тяжёлые и угрюмые люди, которые только что уныло жаловались на жизнь, на дождь и холод…

Работали так, как будто изголодались о труде, как будто давно ожидали удовольствия швырять с рук на руки четырёхпудовые мешки, бегом носиться с тюками на спине. Работали играя, с весёлым увлечением детей, с той пьяной радостью делать, слаще которой только объятие женщины…

Я тоже хватал мешки, тащил, бросал, снова бежал и хватал, и казалось мне, что и сам я и всё вокруг завертелось в бурной пляске, что эти люди могут так страшно и весело работать без устатка, не щадя себя — месяца, года, что они могут, ухватясь за колокольни и минареты города, стащить его с места, куда захотят.

Я жил эту ночь в радости, не испытанной мною, душу озаряло желание прожить всю жизнь в этом полубезумном восторге делания… Обнимать и целовать хотелось этих двуногих зверей, столь умных и ловких в работе, так самозабвенно увлечённых ею… И до двух часов дня, пока не перегрузили весь товар, полуголые люди работали без отдыха, под проливным дождём и резким ветром, заставив меня благоговейно понять, какими могучими силами богата человеческая земля.»

А ведь труд был подневольный. И всё же радость мускульного напряжения, ритм работы, дружные усилия всей артели, слияние с товарищами в едином трудовом порыве, глубокое, хотя и не совсем осознанное ощущение общественной полезности своего труда — всё это вызывало у людей почти экстатическое состояние. Это было уже не просто сильное чувство радости или удовольствия, а — по принятой нами классификации — почти аффект, состояние, близкое к восторгу.

в) Воображение, память, умственная работа

Не только физический труд, но также и умственная работа становится источником положительных чувств. В частности, чувство удовлетворения может быть вызвано работой воображения. Эта работа иной раз служит своеобразной компенсацией для людей, живущих в условиях серой повседневности, лишённых ярких жизненных переживаний. Воображаемые события с непременным личным участием могут вызвать не только удовольствие, но и другие чувства — гнев, ярость, ревность и т. д. Чаще всего люди склонны рисовать в воображении нечто приятное, осуществлять полётом своей фантазии то, что на самом деле несбыточно или недостижимо.

Несправедливо обиженные дети рисуют в воображении картины собственной смерти и похорон и, представляя себе горе родителей, находят в этих картинах какую-то мучительную радость, сладкое удовлетворение чувства мести. Подобным же образом — работой воображения — подростки расправляются с оскорбителями: повергают их на землю, наступают ногами на грудь ненавистного врага. Эти на самом деле не существующие картины могут приводить их в состояние крайнего эмоционального возбуждения со всеми внешними проявлениями (как у Ника Адамса в рассказе Э. Хемингуэя «Отцы и дети»).

Молодые люди нередко в своём воображении совершают подвиги, проявляя чудеса доблести, въезжают во взятые штурмом крепости, победоносно командуют армиями, с триумфом возвращаются из космических путешествий. Или — при других склонностях — воображают себя на пьедестале почёта выдающихся спортивных состязаний, совершают замечательные научные открытия, строят необыкновенные города, или видят себя на подмостках сцены потрясающими сердца зрителей, или представляют себе необыкновенные любовные приключения, славу, богатство.

С возрастом эта необузданная работа воображения несколько утихает, но в юности она свойственна всем без исключения людям, хотя далеко не каждый готов в этом признаться. Это, по-видимому, вполне нормальная особенность людей: способность мечтать есть важный элемент в мотивации человеческого поведения. Но иногда эта способность приобретает чрезмерный характер и служит средством ухода от действительной жизни. Подробно описал такие дневные грёзы А. И. Куприн в романе «Поединок». Там эти грёзы как раз были чрезмерными, заменяя Ромашову то, чего не давало ему однообразное, унылое, беспросветное прозябание в захолустном гарнизоне. Склонность к уходу в себя, тенденция жить в мечтах (отличительное свойство всех слабовольных людей) весьма напоминает самораздражение центров приятного в описанных выше опытах Олдса и Милнера. Только в опытах лабораторные животные для раздражения этого центра нажимали педали-контакты, а фантазёры вместо этого пользуются силой воображения, рисуя сладостные, но несбыточные картины. И то и другое отвлекает от действительности, искусственно вызывая положительные чувства.