О детской литературе, детском и юношеском чтении - страница 8

В своих статьях и выступлениях, посвященных литературе для детей, Луначарский рассматривает ее как часть всего советского искусства, советской литературы, а ценность каждой книги определяется им так же, как и ценность любого произведения. «Все, что содействует развитию и победе пролетарского дела, есть благо, все, что вредит, есть зло».[15]

Луначарский утверждает право писателей создавать книги самой широкой тематики. Однако он считает, что ведущие темы на каждом историческом этапе определяются основными направлениями развития общества. Поэтому Луначарский сосредоточивает свое внимание на тех книгах, которые раскрывают борьбу за построение коммунизма, жизнь людей труда, братства и единение трудящихся всего мира, показывают борьбу с пережитками прошлого, религией, со всем «позором узкого национализма».

В статье «Искусство слова в школе» он писал о том, что дети живут в необыкновенное время, которое отмечено яркостью, гигантским размахом жизненных сил, и что это «поистине сказочное время должно найти отражение в высокохудожественных и высокоидейных произведениях литературы». Тема современности, по мнению Луначарского, может быть раскрыта в произведениях различных видов и жанров: публицистических, научно-популярных, художественных, в учебниках, первых книгах для чтения и даже в букварях, так как, по утверждению Анатолия Васильевича, Ленин настаивал, чтобы сама грамотность наша от первого слова, которое прочитает ребенок, была наполнена коммунистическим содержанием.

В сборнике «Детская литература» его авторы — критики и литературоведы, — выполняя задачу «произвести классификацию и расценку нашего имущества», также выделяют из всего потока литературы книги тех жанров, которые являются особенно воспитательно ценными и одновременно интересными детям. Это революционные книги, агитационные, деловые, публицистика в журналах для детей. В статьях авторов сборника рассматриваются также бытовые повести, исторические книги, поэзия, веселые книги, иллюстрирование произведений для детей.

Важно подчеркнуть, что многие из этих тем и жанров выделяли в своих работах как основополагающие и Н. К. Крупская, и А. М. Горький.

Одновременно с тематикой важно было выявить и то, что должно отличать книги для детей, то есть решить проблему специфики детской литературы. Луначарский всегда подчеркивал, что детство — это особая стадия развития человека, ребенок — особый организм. Отсюда вытекает необходимость дифференциации литературы в зависимости от возраста ребенка, определения тех тем, жанров, творческих приемов, которые ближе, интереснее детям того или иного возраста.

Маленьким детям особенно близок жанр сказки, в котором как бы реализуются потребности растущего человека. Одновременно сказки — это основной пласт литературного наследства. Они передают детям народную мудрость, оптимизм, развивают у детей чувство фантазии.

О защите Луначарским жанра сказки, которую полностью отрицали сторонники пролеткультовских взглядов и одновременно критики рапповского толка, свидетельствуют не только его доклады. Не случайно Луначарский публикует сказку няни, которую он особенно любил слушать в детстве и собирался рассказать сыну[16], не случайно он рекомендует к постановке в театрах инсценировки сказок Андерсена «Соловей», Киплинга «Маугли». При нем осуществляется постановка сказки «Принцесса Турандот» Гоцци, «Три толстяка» Олеши, опер Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» и «Сказка о золотом петушке».

Желая привлечь внимание читателей и слушателей опер к сказкам, помочь им почувствовать их прелесть, глубину народной мудрости, которая в них раскрыта, Луначарский публикует в печати рецензии на сказки, которые идут на сценах театров. «„Золотой петушок“, — писал Луначарский, — яркое противопоставление двух миров: мира прозы, скуки, лени, тупости, чванства, сонной барской одури и животного холопства — и мира мечты, страсти, фантазии», а «Сказку о царе Салтане» он считал особенно близкой детям. Луначарский писал: «Незатейливая, как у Пушкина… такая золотая, весенняя и вся сияющая мягкой красотой истинно пушкинской изобразительности и живущая новой жизнью в стихии музыки… она вполне достойна того легкого литературного шедевра, с которым сочеталась».