О, как убийственно мы любим… - страница 24

Где все красуется, все дышит простотой,

Где чужд холодный блеск и пурпура и злата, —

      Там сладок кубок круговой!

      Чело, наморщенное думой,

      Теряет здесь свой вид угрюмый;

В обители отцов все льет отраду нам!

Уже небесный лев тяжелою стопою

В пределах зноя стал – и пламенной стезею

      Течет по светлым небесам!..

      В священной рощице Сильвана,

Где мгла таинственна с прохладою слиянна,

Где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий

                                                          свет,

Игривый ручеек едва-едва течет

И шепчет в сумраке с прибрежной осокою;

Здесь в знойные часы, пред рощею густою,

Спит стадо и пастух под сению прохлад,

И в розовых кустах зефиры легки спят.

А ты, Фемиды жрец, защитник беззащитных.

Проводишь дни свои под бременем забот;

И счастье сограждан – благий, достойный

                                                           плод

      Твоих стараний неусыпных! —

Для них желал бы ты познать судьбы предел;

Но строгий властелин земли, небес и ада

Глубокой, вечной тьмой грядущее одел.

      Благоговейте, персти чада! —

Как! прах земной объять небесное посмеет?

Дерзнет ли разорвать таинственный покров?

Быстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,

И буйный сей мудрец – посмешище богов! —

Мы можем, странствуя в тернистой сей

                                                     пустыне,

Сорвать один цветок, ловить летящий миг;

      Грядущее не нам – судьбине;

Так предадим его на произвол благих! —

Что время? Быстрый ток, который в долах

                                                       мирных,

В брегах, украшенных обильной муравой,

Катит кристалл валов сапфирных;

И по сребру зыбей свет солнца золотой

Играет и скользит; но час – и бурный вскоре,

Забыв свои брега, забыв свой мирный ход,

      Теряется в обширном море,

В безбрежной пустоте необозримых вод!

Но час – и вдруг нависших бурь громады

      Извергли дождь из черных недр;

Поток возвысился, ревет, расторг преграды,

      И роет волны ярый ветр!..

Блажен, стократ блажен, кто может в умиленье,

      Воззревши на Вождя светил,

Текущего почить в Нептуновы владенья,

Кто может, радостный, сказать себе: я жил!

      Пусть завтра тучею свинцовой

Всесильный бог громов вкруг ризою багровой

      Эфир сгущенный облечет,

Иль снова в небесах рассыплет солнца свет, —

Для смертных все равно; и что крылаты годы

      С печального лица земли

В хранилище времен с собою увлекли,

Не пременит того и сам Отец природы.

      Сей мир – игралище Фортуны злой.

Она кичливый взор на шар земной бросает

      И всей вселенной потрясает

             По прихоти слепой!..

Неверная, меня сегодня осенила;

Богатства, почести обильно мне лиет,

Но завтра вдруг простерла крыла,

К другим склоняет свой полет!

Я презрен – не ропщу, – и, горестный

                                            свидетель

      И жертва роковой игры,

      Ей отдаю ее дары

      И облекаюсь в добродетель!..

      Пусть бурями увитый Нот

Пучины сланые крутит и воздымает,

И черные холмы морских кипящих вод

      С громовой тучею сливает,

      И бренных кораблей

Рвет снасти, все крушит в свирепости своей…

Отчизны мирныя покрытый небесами,

Не буду я богов обременять мольбами;

Но дружба и любовь, среди житейских волн,

Безбедно приведут в пристанище мой челн.