О-Кичи – чужеземка (Печальный рассказ о женщине) - страница 15

стр.

Хозяин (испуганно). Ох, что ты наделала, сестренка! Я понимаю, выпила… Но такое…

О-Кичи. Отец, продайте мне эту птицу!

Хозяин. Да как же ее продать, когда она улетела?… Вот горе-то!.. Уже и не видать… (Стоит неподвижно, сокрушенно глядя в небо.)

О-Кичи. Ничего, не огорчайся, отец! Вот тебе деньги! (Достает из-за пазухи кошелек и бросает его к ногам хозяина. Потом выливает остатки сакэ в большую чашку-полоскательницу и выпивает залпом.)

О-Фуку стоит неподвижно, глядя вслед улетевшей птице.

Занавес

Действие третье

Картина первая

Набережная в Иокогаме.

На фоне черного занавеса – одинокое дерево и столб с дощечкой, на которой крупными белыми иероглифами написано: «Иокогамские судостроительные верфи. Направо, Восьмой квартал».

Ранний вечер. Светит луна.

Вдали протяжно звучит гудок парохода.

Пробегают, взявшись за руки и распевая песенку, несколько ребятишек; проходит продавец газет – он причесан еще на старинный манер[67] и несет газеты в ящике, перекинутом через плечо; прогуливается иностранец под руку с женщиной.

Издалека доносится мелодия «Синнай». Звуки музыки постепенно приближаются, и появляется О-Кичи с сямисэном в руках. Она в костюме бродячей певицы, в широкополой плетеной шляпе. За ней, стараясь держаться в тени, крадется человек в убогой куртке ремесленника. Это Цурумацу.

О-Кичи (заметив его). Так это ты!

Цурумацу хочет бежать.

(Останавливает его.) Значит, я не ошиблась, это ты!..

Цурумацу. Мне стыдно… Пусти меня!

О-Кичи. То-то мне все казалось, будто за мной кто-то идет. Только никак не ожидала, что это ты!

Цурумацу. Я недостоин взглянуть тебе в лицо… Пусти меня! Пусти! Мне хотелось хотя бы издали видеть тебя… Мысленно попросить прощения.

О-Кичи. Как же ты узнал меня? Вот уж не ожидала.

Цурумацу. Что ты, сразу узнал! Люди говорили, что недавно появилась красавица певица, бродит по улицам и поет песню «Синнай». Я сразу подумал – не иначе как это ты! Подсказало шестое чувство… Вышел сегодня вечером и все ждал, когда ты появишься…

Кичи. Вот как!.. Значит, ты меня еще помнишь?

Цурумацу. Не надо так, а то я совсем сгорю от стыда! Пусти меня, слышишь! Ну, пусти же!

О-Кичи. Ах, что ты говоришь, Цуру-сан! (С силой хватает Цурумацу за руку.)

В стороне пробегает мальчик из лавки, с большим узлом за спиной.

На сцене темнеет.

Картина вторая

Квартал Мотомачи в Иокогаме. Часть длинного жилого дома-барака, где живет Цурумацу.

Комната Цурумацу. Декорации предельно скупы: слегка обозначен только вход и глубокий стенной шкаф-ниша. Появляются Цурумацу и О-Кичи.

О-Кичи. Вот где ты живешь!

Цурумацу. Оттого мне и не хотелось вести тебя сюда… Что поделаешь, я сейчас в очень стесненных обстоятельствах. Сама видишь, какая бедность…

О-Кичи. Глупости! Лучше взгляни на мою прическу![68](Снимает широкополую шляпу и прижимается тугим узлом волос к щеке Цурумацу.)

Цурумацу (недоуменно). Ну и что?

О-Кичи. Не понимаешь?

Цурумацу. Нет…

О-Кичи. Какой же ты неотесанный!

Цурумацу. Да я в названиях женских причесок не разбираюсь!

О-Кичи. До чего же ты непонятливый! Разве я о названии прически тебе толкую? Ты посмотри на этот узел… Разве я когда-нибудь так причесывалась?

Цурумацу. А, в самом деле!

О-Кичи (смеется). Наконец-то уразумел! Слушай, Цуру-сан, видишь, как я скромно причесана? По-моему, это самая подходящая прическа для такого жилища!

Цурумацу. Знаешь, мне отрадно слышать твои слова!

О-Кичи. Но почему ты не сообщил мне, хотя бы одним словечком, что живешь здесь? Вот за это я на тебя сердита!

Цурумацу. Прости меня! Прости!.. Никаких оправданий у меня нет. Когда я уезжал с родины, я тебе такое наобещал… Мне было стыдно писать… В Эдо я явился в усадьбу Мисима-сан, думал стать знаменитым судостроителем, а в это время началась смута, все в мире перевернулось,[69] господа Иса и Вакана, на которых я так надеялся, исчезли неизвестно куда… Тут уж стало не до фамилии, не до меча… Какое там! Пришлось надеть эту грязную куртку ремесленника, опуститься еще ниже, чем когда-то на родине… И так мне было стыдно!.. Даже взглянуть на тебя не смею!..

О-Кичи. Разве можно стыдиться своей жены? Мне тоже пришлось пережить немало тяжелого с той поры… Люди кричали мне вслед: «Чужеземка О-Кичи!», «Вот идет жена чужеземца!» – и бранились такими словами, что и повторить нельзя! Тем временем Консиро-сан наконец уехал, меня отпустили, но от тебя вестей не было. Все кругом меня презирали… Я совсем озлобилась, стала много пить, затевать пьяные ссоры. Под конец даже начала выкидывать такие дурацкие номера: пользовалась бумажными деньгами вместо носового платка… Все, что у меня было, истратила подчистую… Да и не хотелось хранить полученное от чужеземцев… В конце концов не стало мне в Симоде житья и я отправилась куда глаза глядят… Поехала в Киото… Но, знаешь, – всюду плохо. Уж не знаю, сколько раз подумывала о смерти…