О Милтоне Эриксоне - страница 6
Так он путешествовал, почти без припасов и денег, поначалу такой слабый, что не мог переносить каноэ через преграждавшие путь дамбы, и делал перерывы для отдыха через каждые полчаса работы веслом.
И было еще одно условие, делавшее путешествие значительно более сложным. Эриксон никогда не просил помощи у окружающих. Хотя частенько ему удавалось получить от людей то, что нужно, и без просьб. Он так рассказывал о своем путешествии: “Плывя по реке, я иногда встречал рыбацкую лодку и приближался на расстояние, достаточное для ведения разговора. Я был дочерна загорелый и на голове носил носовой платок с узелками, своим видом вызывая у рыбаков любопытство. Завязывалась беседа, и я рассказывал им, что я студент-медик и путешествую для поправки здоровья. Бывало, они спрашивали меня, как ловится рыба, и тогда я отвечал, что еще пока рановато для клева. Так или иначе, к концу беседы рыбаки давали мне часть своего улова, хотя я и не просил их об этом. Обычно они предлагали мне зубатку, большую и вкусную рыбу, но я не брал ее — ведь она дорого стоит, а рыбаки зарабатывали себе на жизнь. И взамен одной зубатки они давали мне окуней в два- три раза больше”.
Была и другая проблема — дамбы на реках. Эриксон рассказывает: “Я вскарабкивался на один из окружающих дамбу столбов. Вскоре собирались люди и с любопытством смотрели, как я сижу там и читаю книгу на немецком языке. Наконец, кто-то не выдерживал и спрашивал, какого черта я залез на столб и что я там делаю. Тогда, оторвавшись от книги, я говорил, что ожидаю, пока мое каноэ перенесут через дамбу. За этим обычно следовала добровольная помощь”.
Так, используя удобные случаи и услуги окружающих, Эриксон совершил свое летнее путешествие, которое дало ему хорошую физическую форму и помогло расширить пределы своих возмоостей. По возвращении оказалось, что объем его грудной клетки увеличился на 20 сантиметров, он мог свободно проплыть милю и грести без отдыха четыре мили против течения, не говоря уже о том, что сам переносил через дамбы свое каноэ.
Позднее, в 1952 году, произошел редкий в медицинской практике случай: Эриксон перенес полиомиелит во второй раз. Правая половина тела была полностью парализована. Но уже через год он сумел совершить одно из наиболее слоых путешествий пешком по горам Аризоны, пользуясь для опоры только двумя палками.
Эриксон покинул Элоизу и обосновался в Фениксе в основном из-за здоровья. Его частная практика проходила в уникальном обрамлении. Офис для приема клиентов находился в его доме, небольшом кирпичном здании, расположенном в живописном месте. Приемной служила гостиная, и год за годом его пациентов представляли жене и восьмерым детям Эриксона. Он принимал пациентов в кабинете, где стояли только письменный стол, несколько стульев и книжных шкафов. На стене висели портреты его родителей, которые дожили до девяноста лет, а вокруг были разбросаны и расставлены вещи, вызывающие ощущение домашнего уюта, — например, чучело барсука. Такой кабинет казался до смешного скромным для психиатра такого уровня, как Эриксон. Но сам он считал, что удобство и уют — прежде всего.
Один молодой терапевт, начинавший практику в Фениксе и подыскивавший помещение, убеждал Эриксона, что его приемная должна быть совсем другой. Доктор Эриксон ответил, что в начале его практики приемная была еще проще — там были только два стула и стол. “Но зато там был я”, — добавил он.
Помимо частной практики Эриксон проводил дома большую дополнительную работу. Жена помогала ему издавать “Американский журнал клинического гипноза”. Долгие годы Элизабет Эриксон участвовала во многих начинаниях своего мужа и была соавтором многих его статей. Они познакомились, когда она изучала психологию в университете Уэйна, параллельно работая лаборантом на кафедре. Поженились они в 1936 году. Доктор Эриксон уже был перед этим женат и имел трех детей от первого брака. У них с Элизабет было пятеро общих детей, и они были очень счастливы в семейной жизни. Миссис Эриксон однажды заметила, что у них в доме должен быть, по крайней мере, один ребенок моложе двадцати на протяжении следующих тридцати лет. Так и получилось: их младшие двое детей сейчас еще не достигли двадцатилетия, тогда как старшие уже женились и привели своим родителям внуков.