О нашем жилище - страница 4

1. Миниатюра из рукописи 1648 года. «Житийная повесть об Антонии Списком»

Престарелый Антоний уходит из им же основанного монастыря и поселяется в лощине между гор у озера Падун в одинокой келье, окруженной белоствольными березами. Любопытно, что миниатюрист XVII века изображает скромную келью как трехэтажный дом на высоком подклете и украшает ее деталями, напоминающими декор белокаменных палат, хотя на других листах той же рукописи предельно аккуратен в отображении изб и палат, выстроенных в дереве. По-видимому, в особенной заботе, с которой художник украсил «келью», отпечаталось представление о высокой ценности одинокого жилища и, возможно, знакомство со «скитом» патриарха Никона в Новом Иерусалиме под Москвой. Европа, Китай, Япония заимствовали эту идею от Древней Индии. За долгую историю культуры та же идея освободилась от религиозного содержания, и собственный дом, как бы скромен он ни был, остается в нашем сознании как непреходящая ценность. Наличие обширных «пустых» земель, относительная мягкость климата и связанное с ней отсутствие страха перед пребыванием один на один с природой - эти условия глубоко укрыты в истории жилища. Столь же глубоко упрятано в ней стремление к замкнутости семейного «мира» в пределах сельской или городской общины: от Месопотамии и Древнего Египта до сегодняшних высокоразвитых стран

Вполне возможно, что будут обнаружены и более ранние «дома», но одно несомненно: одни, перейдя к оседлой жизни, упорно совершенствуя земледелие и скотоводство, положили в буквальном смысле слова кирпич в основание «нашего» жилища; другие, совершенствуя отгонное скотоводство, начали долгий процесс отработки конструкции шатра.

В этой книжке нас будет занимать лишь первая из двух этих разных историй. Что же он такое, первый дом? Спросим иначе: что же осталось в нашем сегодняшнем жилище от самого первого дома?

Совсем не так мало, как может показаться поначалу.

Прежде всего, самое очевидное, самое главное: до сих пор мы произносим: «свои четыре стены», «своя крыша над головой», «дым родного очага», хотя очага в наших домах нет и дым из печной трубы становится редкостью, - язык древнее нас.

Стены. Вернее, почти повсеместно - это одна стена, замыкающая грубо очерченный круг или овал. Хотя очень скоро (мерой исторического времени) жилье очерчено уже четырьмя стенами, замыкающими прямоугольник более или менее правильных очертаний; «круглый» дом вновь и вновь продолжал изобретаться наново, пока повсеместно не закрепился в круглом храме или мавзолее как память о давнем прошлом, как модель Мира.

Вроде бы, между легкой стенкой и прочной стеной из кирпича или камня различие не столь уж существенно - так ли, иначе ли, мы оказываемся во внутреннем пространстве, отгороженном от внешнего мира непроницаемой для взгляда преградой. И все же помимо совершенно понятного качества долговременности у солидной, массивной стены есть качество сугубо психической надежности, какого нет, к примеру, у стены палатки, сделанной из сверхпрочной синтетической ткани. И в этом вопросе важно наследование. Психика скотовода-кочевника прочно связывала его бытие с миром природы, миром стихий, и для него важно удобство зашиты от непогоды, что превосходно обеспечено, скажем, двойным войлоком. Для земледельца же, с трудом защищавшего маленький рукотворный мирок от «дикой» природы, было, по-видимому, всегда чрезвычайно важно, чтобы ограда «искусственной» среды казалась как можно более прочной, нерушимой.

2. Дом вождя. Тепе-Гавра. Месопотамия. Около 3500 года до н. з.

В отличие от тесно прижавшихся друг к другу прямоугольных в плане жилищ ремесленников и крестьян этот круглый в плане дом стоит обособленно. Его форма, несомненно, несет символическое содержание отдельности и противопоставленности окружению, но она же идеально отвечает назначению - быть крепостью.

Внутренний диаметр дома 15 м, так что свободная, незанятая метровой толщины внутренними стенами площадь составляет всего около 45 м2, из которых следует еще вычесть 18 м2 центрального дворика, разгороженного вдоль перегородкой. Внизу - там, где уступы стен сходятся к нише, располагалось, по-видимому, семейное святилище; комната над ним, с единственным входом через сени, была скорее всего спальней главы семейства и сокровищницей одновременно. Форма дома в Тепе-Гавра восходит к древнейшим жилищам VII - V тысячелетия до н. э. (Иерихон, Кирокития), однако, превосходя их диаметром всего в три раза, дом вождя отличается чрезвычайно сложной планировкой. Единственный хорошо защищенный вход, круговая «анфилада» по периметру, ведущая в тупик за «святилищем», обеспечивали дому надежную защиту, а многочисленность проходных комнат отражает несомненно наличие многих рабов и прислужниц в составе «гарнизона»