О научно-фантастической литературе - страница 9

». Для того чтобы читатель полностью оценил все прелести романа, любезный «предисловщик» дал обзор социальных утопий, развернул галерею: Платон, Мор, Кампанелла, Сен-Симон, Фурье и т. д. И по словам его «Страна счастливых»… «входит в линию этой литературы». Итак, Платон, Мор, Кампанелла… Ларри. Я, однако, вынужден поместить Ларри в одну линию с Гайлем, Байи, Зеликовичем. И вот почему: «Страна счастливых» — СССР через пятьдесят лет. Социализм полностью построен, но, как это ни странно, взаимодействия между СССР и окружающим миром нет. Мир этот, по-видимому, остался капиталистическим, но отделен от нас. абсолютно непроницаемой стеной. Непонятно, нелепо… но так думает Ларри. Чем отличается будущая жизнь СССР от нынешней? Оказывается, по мнению Ларри, отличие его в том, что мы сейчас живем для будущего, а через пятьдесят лет «жизнь — настоящее». Так догрезил Ларри до тихой пристани потребительского мещанского социализма. «Не в одной работе смысл». Идеалом автора романа является не деятельность, не труд, а покой и безделье. «Эпохи имеют различные цели, и то, что когда-то называлось смыслом, ныне имеет название общественной обязанности». Иными словами, при социализме труд — безрадостный условный рефлекс. По мнению составителя предисловия, это «подлинно советская» фантазия. И, так как всякий труд одинаково скучен, «все равно, где работать». Но только тогда, когда человек перестает работать, когда человек оставляет, например, промышленный сектор города, только тогда «человек попадает в жизнь». Всю физическую работу совершают машины-автоматы. Необходимо лишь следить за ними. Для этого никакой сноровки, никакого навыка, никакого овладения техникой, по мнению Ларри, не требуется. Людям скучно ничего не делать, и вот они по временам, когда им заблагорассудится, приходят в «распределитель» (биржу труда) узнать, где есть вакансии, идут — по настроению — либо в прачечную, либо в столовую, либо в статистический отдел и т. д. И так скучно живется при социализме, так люди боятся заболеть от безделья, что становятся в очередь, в хвост за работой. Хвосты с самом деле остаются пои социализме. Вот вам и плановость! Вот вам и рационализация! Напрасно вы думаете, читатель (да и я, грешный, вместе с вами), будто сущностью социализма является плановое хозяйство. Ларри разбивает эту идею жутким примером: «сообщалось о свертывании на год производства моторов для самолетов, ввиду перепроизводства в этой отрасли». «В начале второй пятилетки, — пишет он, — страна Советов начала задыхаться от избытка товаров». «Подлинно советская» фантазия — кризис перепроизводства при социализме?! В один прекрасный день «Страна счастливых» Ларри оказывается на краю гибели. Исчерпана вся нефть. Почти исчерпан уголь. А об этом никто и не подумал. Социализм, по Ларри, — сплошное головотяпство.

И так как социализм — по Ларри — не имеет ничего общего с плановым хозяйством, естественно, что его «Страна счастливых» ищет выхода из кризисов в… империализме (!!). Я не шучу. Ларри предлагает «колонизацию космоса». Он думает, что на население земли возложена высокая миссия начать историю вселенной. Миры будут тогда, наконец, населены разумными созданиями. Точь-в-точь такими же словами говорят колонизаторы Африки, Китая, Индии. Вся разница лишь в том, что культуртрегерам «Страны счастливых» негде развернуться на земле и они ищут колоний за ее пределами. Такова в общих чертах социальная сущность романа «Страна счастливых».

Но обратимся к научно-технической стороне романа. Ведь, по мнению Глебова-Путиловского, автор чувствует «расцвет техники и аппаратуры» (кстати, что это за странная формулировка: расцвет аппаратуры?). Перлы глубокой эрудиции Ларри рассыпаны всюду.

Вот, например, для того, чтобы предохранять от нагревания жидкий водород (необходимый для ракетных звездопланов), жители «Страны счастливых» изобрели особый материал «эголеменит», «обладающий счастливыми свойствами нагреваться лишь при необходимо высокой температуре и поддающийся плавке только в молекуляторном поле». Автор не обладает «счастливым свойством» понимания, что вообще не нагреваться никакое тело не может, что оно может лишь медленно подогреваться. Он также не знает, что слова «плавка в молекуляторном поле» — абсолютно бессвязная галиматья, не имеющая даже тени смысла. Слово «молекуляторный» изобретено Ларри и, видимо, происходит от какого-то «молекулятора» — вещи нам еще неизвестной. Также непонятны приборы «рофотаторы» (вроде пильняковского: «кому ляторы, а кому таторы»).