К фракции метафизического реализма г. Неведомский не принадлежит.
У нас часто смешивают искусство «звуков сладких и молитв» с искусством романтическим. Но подобное смешение крайне ошибочно. Если, например, Пушкин и был во многих отношениях последователем романтической школы, то отсюда вовсе не следует, чтобы, провозглашая лозунгом «звуки сладкие и молитвы», он излагал бы в известном стихотворении романтическое.
Так, напр., смена классического рационализма романтической школы начала XIX столетия должна быть рассматриваема, как результат выступления на историческую авансцену обширных кадров дворянской интеллигенции, перед которыми стушевалась разночинская интеллигенция, бывшая законоучительницей литературы и искусства в ХVIII веке. Так, смена романтизма реалистической школы средины XIX столетия может быть понята лишь, как смена идеологии дворянской интеллигенции идеологией разночинской демократии.
Напр., по мнению Лансона, сентиментальная драма сменила классическую комедию, потому что публика устала от смеха, и ей захотелось плакать. Не правда ли, какое филистерски великолепное объяснение! – Заметим также, кстати, что г. Неведомский имеет в качестве своего предшественника и русского писателя – А. Скабичевского. Года полтора тому назад г. Скабичевский точно также объяснил роль «новых влияний» в искусстве усталостью от прежних художественных форм.
Подчеркиваем, что «интеллигентный пролетариат» далеко не заключает в своих рядах всей интеллигенции: это лишь группа (правда очень значительная) интеллигенции, «эгоистически» настроенная.
Он прямо заявляет, что «не гражданское» искусство для гражданственности «выше и значительнее», чем искусство «гражданское» («Мир Божий», IV, стр. 39).