О нравах татар, литовцев и москвитян - страница 15

Михалон — сторонник реформ, которые укрепили бы Великое княжество Литовское. Его трактат — это попытка воздействовать на короля и общественное мнение своей страны с тем, чтобы повысить ее обороноспособность как со стороны Крымского ханства, так и со стороны Русского государства. По мнению Михалона, следует «постоянно обучать своих людей воинскому искусству», подобно тому, как это делает «страшный» для литовцев Иван IV.

Оборона государственной территории Литовского княжества во времена Михалона была насущной необходимостью. Многие окраины государства, становясь жертвой крымских набегов, теряли свое население. Проблема защиты южных и юго-восточных границ — это проблема сохранения не только рабочих рук, но и вообще населения Украины. Картина рынка рабов в Кафе, изображенная Литвином, написана кровью его сердца. К теме работорговли Михалон возвращается в своем трактате неоднократно. В первом фрагменте он особенно подробно сообщает, куда, следуя маршрутами работорговли, направляется поток рабов из Крыма, как используются они в Крымском ханстве и за его пределами. Вместе с тем Литвин не может не замечать, что поток беженцев из Великого княжества Литовского в Русское государство усилился. Чтобы поставить этому предел, он предлагает воспользоваться опытом соседнего Русского годарства, где бежавшим из плена, в первую очередь крымского, на родине обещана в зависимости от прежнего социального статуса: рабу — свобода, плебею — знатность. Если первое из этих утверждений полностью соответствовало исторической действительности (Судебник 1497 г.), то второе известно только из этого высказывания Литвина.

Вечно пустая казна Литовского княжества, заклады великокняжеских земель для покрытия дефицита — все эти проблемы были, вероятно, хорошо знакомы Михалону. И потому он призывает к экономии государственных средств, ставя в пример Русское государство, где посольства исполняются за собственный счет послов; где казна еще со времен Ивана III, отличавшегося бережливостью, занималась продажей мякины, сена и соломы. Его восхищение вызывает и устройство подорожной службы в Русском государстве. Сравнение ее с аналогичной литовской службой оказывается не в пользу последней: литовская канцелярия не скупится с выдачей подорожных, а в России они выдаются, по Михалону, только гонцам по государственным делам. Очень целесообразной представляется ему и военная система России, где каждый отправляется на военную службу по очереди. Михалон выступает с программой реорганизации военного дела в Литовском княжестве, но не видит иного выхода из сложившегося на родине положения, кроме укрепления феодальных отношений. Протестуя против привлечения наемного войска, он предлагает вернуться к раздаче земель воинам, в особенности в пограничных местностях, и посылать по очереди местных жителей на защиту границ, ссылаясь при этом, как всегда, на давние обычаи: «Предки Величества Вашего не гнушались подданными своими»[105]. В доказательство правильности своих идей о наемном и местном войске Михалон приводит трагическую судьбу Людовика Венгерского (Лайоша II), брошенного в битве при Мохаче (1526) наемниками и в результате погибшего, и спасение Казимира собственными воинами в битве при Хойнице в 1466 г. Аргументом против использования наемников для него является и пример «москов», которые не готовят в войско наемников, «не расточают на них деньги», «но стараются поощрять своих людей к усердной службе, заботясь не о плате за службу, но об увеличении их наследственного имущества» (фр. 8). «Наши же, — по словам Михалона, — презирают эту плату и предоставляют заниматься войной беглым московитам и татарам». Таким образом, он полагает возможным возвращение от товарно-денежных отношений к глухим временам феодализма.

Для упорядочения службы и обеспечения воинов землей Михалон предлагает провести «измерение всех земель и пашен, принадлежащих как дворянам, так и простым людям», и обложить всех одинаковой земельной податью, сделав так, чтобы «тот, у кого земли больше, больше и вносил бы». Это было покушение на одну из самых дорогих шляхте привилегий! Только однажды, в 30-е гг. XVI в., польская шляхта готова была согласиться на такой шаг. В другое время, даже в момент наивысшего подъема так называемого экзекуционистского движения, ратовавшего за восстановление королевского домена, укрепление казны и армии, реформу суда, польская шляхта, готовая поступиться некоторыми своими преимуществами, не допускала возможности возложить бремя оборонных расходов на шляхетские фольварки.