О тайных недугах души - страница 5

Научиться правильному покаянному настрою души можно или, так сказать, из рук в руки, то есть – найти такого смиренного наставника, который сам имел бы в себе тот сокрушенный и покаянный дух, и от него прямо перенять это глубокое, спасительное, живящее воздыхание о бедной, падшей душе нашей, а вместе с тем и радостное упование на неизреченное милосердие Божие; или же, если не повстречается таковой учитель, то можно, но уже сложнее, научиться этому духу внимательно читая святых отцов Церкви, особенно стараясь перенять у них эту науку смиреннейшего самовоззрения, крайнего недоверия себе во всем, осторожного отношения ко всем движениям души своей, ко всем чувствам своим, всегдашнего окаявания себя, внутреннего плача о себе, чувство собственного недостоинства, странничества на земле сей, сознание своей удаленности от Бога. Для этого полезно читать древних отцов, весьма наставительны примеры из жизни пустынных монахов, они особенно преуспевали в стяжании покаянного плача о себе, в смиренномудрии. В наставлениях преподобного Иоанна Лествичника, игумена Синайского, много говорится о том, как под видом добродетелей часто скрываются тайные страсти; дают правильное направление в покаянии поучения аввы Дорофея, святых Варсонофия Великого и Иоанна пророка. Множество важных советов находится и у отцов поздних времен, особенно полезна книга "Невидимая брань" Никодима Святогорца, очень доходчивы прекрасные письма епископа Феофана Затворника, покаянным духом отличаются поучения, письма, образ жизни самых поздних отцов, монахов, живших в конце прошлого века, первой половине нашего, перенесших небывалые скорби и гонения. Но особенно соответствует потребностям духовной жизни нашего последнего, тяжкого времени по духу, по доступности понимания, красоте и силе слова подробное, основательное учение о покаянии, о лукавствии злых духов, о прелести и коварстве страстей – в книгах святого епископа Игнатия Брянчанинова. Это как бы сконцентрированное учение всех отцов Церкви, разъясненное и удобоприложимое к проблемам последнего времени.

Приведем здесь некоторые отрывки из книг этого отца, касающиеся нашей темы, именно: как снискать спасительный путь, как отличить истинное состояние богоощущения от мнимого, от прелести, как оберечь себя от искусительной лести врага.

На эти вопросы находим у владыки Игнатия ясный и определенный ответ:

"...Услышь, возлюбленнейший брат, услышь, чем различается действие прелести от действия Божественного! Прелесть, когда приступает к человеку, мыслию ли, или мечтанием, или тонким мнением, или каким явлением, зримым чувственными очами, или гласом из поднебесной, слышимым чувственными ушами, – приступает всегда не как неограниченная властительница, но как обольстительница, ищущая в человеке согласия, от согласия его приемлющая власть над ним. Всегда действие ее, внутри ли оно, или снаружи человека, есть действие извне; человек может отвергнуть его. Всегда встречается прелесть первоначально некоторым сомнением сердца; не сомневаются о ней те, которыми она решительно возобладала. Никогда не соединяет прелесть рассеченного грехом человека, не останавливает движений крови, не наставляет подвижника на покаяние, не умаляет его пред ним самим; напротив того, возбуждает в нем мечтательность, приводит в движение кровь, приносит ему какое-то безвкусное, ядовитое наслаждение, тонко льстит ему, внушает самомнение, устанавливает в душе идол "я".

Божественное действие – не вещественно: не зрится, не слышится, не ожидается, не вообразимо, не объяснимо никаким сравнением, заимствованным из сего века; приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред его очами, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего праотца: потом мало-помалу  [ 1 ] дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве"  [ 2 ].

"Святая истина извещается сердцу тишиною, спокойствием, ясностью, миром, расположением к покаянию, к углублению в себя, к безнадежию на себя, к утешительной надежде на Бога. Ложь, хотя бы и облекалась в личину добра, познается по производимому ею смущению, мраку, неопределительности, переменчивости, развлечению, мечтательности; или же она только обольщает сердце, – льстиво приносит ему довольство, упитательство собою, какое-то неясное, мутное наслаждение. И это наслаждение обольщенного сердца похоже на притворную тишину, которою прикрыта поверхность глубокого, темного омута – жилища чудовищ...