О том, как жена захотела изменить своему мужу - страница 39

Он и такое знает?

Тот только загадочно улыбнулся и протянул полотенце.

В свою комнату я вошла с помпой, потому что по факту идти мне не дали. Аккуратно подняв на ноги, Марк терпеливо подождал возникновения рецидива, но еды во мне уже не осталось, так что игнорируя все мои протесты, он вполне удачно донес меня на руках.

Осторожно расположив мое слабое тельце на огромной и мягкой кровати, Марк ретировался.

— Отдыхай, — пожелал мне этот необыкновенный мужчина и закрыл за собой дверь.

А меня накрыла дрема.

Лязгающий стук несмазанных колесиков разбудил не вовремя, и я недовольно приоткрыла глаз. Рядом на прикроватную тумбочку поставили кружку с чаем и два пирожка. Я благодарно вздохнула и опять провалилась в сон.

Черная пелена сразу же окутала, убаюкав и успокоив, и я увидела нечто странное.

Мой дом. Я открыла железную дверь подъезда и зажмурилась. Солнечные блики заиграли на стеклышках очков, ослепляя. В нос ударил запах весенней прохлады и подтаявшего снега.

— Как хорошо, — воскликнула я и, осторожно спускаясь по ступенькам, вышла на улицу.

Растаявшие грязные комочки снега превратились в общее месиво. Стараясь не замочить сапог, я постаралась осторожно продвинуться к остановке. Блики играли на окнах, отражались в лужах, и даже перекочевывали на лица прохожих. Впрочем, меня это не интересовало. Я шла ослепленная и впервые не злилась из-за этого. Казалось, что все вокруг соткано из воздушного золота.

Стекавшая вода с крыш отбивала звонкую ноту ля, а мимо проносящиеся редкие на тихой улочке машины, поднимали водопад разноцветных грязных брызг.

Подошел трамвай, семерка.

Отыскала проездной и, оплатив проезд, вошла в салон. Почему-то я ехала в институт на субботние пары. Раннее утро, полупустой вагон, ясная погода…ощущение непонятного и томительного предвкушения завладели мной.

Села в кресло и расслабленно улыбнулась своему отражению. Милая девушка со светлыми волосами, обычный черный пуховик и кожаная сумка. Привычный образ из привычного мира предрекал привычный день и всю последующую привычную жизнь.

Но сегодня я точно знала — что-то прекрасное обязательно случится, оно не пройдет мимо. Не сегодня.

— Привет.

Знакомый голос буквально физически отозвался в теле. Две струны схвачены в одном аккорде, они благозвучно звенят, оставляя после себя легкую дымку эха.

Я подняла голову вверх и улыбнулась. Марк.

— Привет.

Почему-то обычное слово наполнилось новыми оттенками.

Трудно объяснить, что же случилось с этим словом: по грамматике — все как обычно, но фонетика включала в себя все: и радость встречи, и утреннее предвкушение, и какое-то неясное томление, и солнечные лучики, и весенний растаявший снег, и надежду, и многое-многое другое. Такое, что даже я не смогла бы с ходу определить.

— Опаздываем, — Марк сел в соседнее кресло.

И опять что-то случилось. Насколько долго можно смотреть в глаза малознакомому мужчине? Не моргая, не отодвигаясь, не смущаясь и не думая ни о чем? Вечность.

Я не вспомнила этого слова, просто ощутила его дыхание в солнечном сплетении. Дышать — не больно, смотреть — не стыдно, думать — невозможно; просто быть — вот счастье.

Несколько остановок мы проехали молча, ощущение времени растаяло.

Также молча вышли из трамвая, и перешли дорогу. На противоположной стороне рабочие в рыжих куртках дырявили асфальт. Резкие звуки взывали к голосу разума, но сегодня был явно не его день.

Я оступилась, он приобнял за плечи.

Я подняла глаза и встретилась с восторженным взглядом.

Необыкновенное чувство всепоглощающего счастья накрыло нас, и только золотые блики на домах и играющие в людские игры лучики понимали это. Поцелуй будто вынул душу и вздернул ввысь, свое земное сознание не ощущалось, и только радость переполняла и переливалась из одной души в другую.

Мы оторвались друг от друга одновременно и засмеялись. Легко сцепившись за руки, направились к институту. Не дошли. Марк увлек в маленький скверик справа, и мы долго ходили, держась за руки. Вечность. Нет, больше, чем вечность.

И вдруг я резко проснулась. Ощущение растаявшего счастья ранило, будто у меня вырвали зубы.