О возможности жизни в космосе - страница 20
— Нет… извините, о ком вы говорите?
— Вы знаете, от меня нельзя увернуться. Во всяком случае, я этого так не оставлю. Девушку нужно уберечь, и я напишу об этом матери Аарне.
Наконец они вышли. Аарне потащил за собою друга, тот пробурчал что-то похожее на «дсвнья» и скрылся за дверью.
— Как я ненавижу слово «девица»! — возмущался Аарне на улице. Задумавшись, он продолжал: — Знаешь, мне кажется, что за мной по пятам ходят сыщики.
— Почему?
— Каждый мой шаг, каждое мое слово ей известны. Откуда она все знает? Я ненавижу слежку. Мне ведь нечего скрывать…
Индрек улыбнулся как-то очень сочувственно:
— Не обращай внимания!
— Как же не обращать внимания? А если она напишет матери? Или пойдет завтра в школу?
— Нельзя же, Аарне, считаться со словами каждого… Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Аарне. — Но у нее власть надо мной. Я обязан ее слушаться.
— Слушайся тех, кто говорит тебе правду.
— Кому же я должен верить?
— Не знаю. У тебя есть нравственное чувство. Оно должно быть чистым, и тогда ты сам поймешь что к чему.
— Кому ты веришь?
— Я? — Индрек посмотрел на него очень серьезно. — Их около десяти.
— Кто они?
— Считай по пальцам… — Индрек засунул руки глубоко в карманы. Некоторое время они шли молча. Смеркалось.
— Ленин. Раз. Гениальная дальновидность, и если бы… Да ладно. Эйнштейн. Два. Согласен? Ингрид…
— Кто?
— Неважно. Три. Корнель. Четыре.
— Он тоже?
— Да. Иногда он ведет себя непонятно, но все-таки он мой наставник. Моцарт. Пять. Видишь ли, радость такую… или что-то подобное вызывает он. Ты. Шесть. Да, ты в какой-то степени неудачник, но ты очень честный. Хемингуэй. Семь. Он был таким мрачным стариком. Андо. Восемь. Он имеет собственное мнение. Эдит Пиаф. Девять. Рей Чарли. Десять.
Аарне долго думал. Индрек его удивил.
— Ну как? — спросил Индрек. — Я смешон?
— Нет, ты великолепен.
— Почему?
— Ты принципиален. Мой единственный друг, который может перечислить свои идеалы.
— Ну, а Андо?
— Что? — не понял Аарне.
— Андо был твоим лучшим другом. Куда он делся?
Аарне грустно улыбнулся.
— Он и сейчас мой друг. Но он ни во что не верит, ни во что. Он даже гордится своим пессимизмом. Ведь это неправильно…
Индрек кивнул.
— На что он надеется?
— На будущее.
— Ерунда. Надеяться ни на что не стоит. Надо работать — и сегодня, и каждый день.
— Ладно, оставим это, — сказал вдруг Аарне. — Знаешь, я сегодня был у Майи.
— У Майи?
Аарне рассказал почти обо всем, умолчал только о том, как в прихожей вытирали его следы. Когда он кончил, Индрек свистнул и промычал:
— Н-да…
— Что?
Индрек молчал, и было трудно понять, что он хотел сказать этим «н-да…»
Грустный день
ДЕКАБРЬ ТОЛЬКО НАЧАЛСЯ. Дни становились все короче, а ночи — все длиннее.
Сегодня был классный час. Минут десять Корнель говорил на общие темы, а затем неожиданно сказал:
— Аарне Вээнпере, у меня к вам вопрос. Думаю, что это заинтересует всех…
Аарне встал, предполагая недоброе. Вдруг он почувствовал себя страшно одиноким.
— Я задам вам очень простой вопрос. По какому предмету вы не получали за последнюю неделю двойку?
Молчание. Аарне показалось, что в большом гулком классе их только двое.
— Я жду…
Молчание.
Такого нападения, да еще перед всем классом, Аарне не ожидал. Взглянув на учителя, он понял, что первый вопрос — только вступление.
— Далее. Ваша мать написала мне и попросила узнать, почему вы не поехали домой на День Конституции. Вместе с воскресеньем было два выходных дня. Вы остались в Тарту? Вы знали, что вас ждут дома…
Аарне сразу понял все. День Конституции… да, пятое и шестое декабря… Шестого вечером они с Майей обошли почти весь город. Слякотный и счастливый день.
— Скажите, пожалуйста, что вы делали в городе?
В классе стояла мертвая тишина.
Откуда Корнель узнал об этом? Откуда? Как будто в ответ на свои мысли он услышал голос учителя:
— Впрочем, я знаю все. Тем не менее я хотел бы услышать это от вас.
Корнель постучал по стеклу на столе.
— Это хочет услышать весь класс.
— Я не хочу, — сказал кто-то неожиданно. Это был Андо. Спасибо тебе, Андо.
— Тише, прошу. — Корнель почти кричал. — Я жду. Вы, Андо, и так все знаете… конечно, вы не хотите…
— Я не могу ответить на этот вопрос, — произнес Аарне.