О времени и о себе - страница 5

…Моя мама, Василиса Филипповна. Васёнка, Васёнушка, Васёна, Васса…

И осталась в 1940 г. моя маленькая худенькая 32-летняя неграмотная мама без средств к существованию, без работы, с тремя маленькими детьми: Толе – 10 лет, мне – 5 лет, Вите – 3 года. На фотографии с похорон деда мы все там есть. Такими и были после ухода отца. А в поселке, кроме шахты, всех «учреждений» – школа и магазин. Но маму почему-то не брали на работу. (Сейчас-то понятно, почему).

Только благодаря тому, что за маму замолвила словечко А. А. Сухова, ее взяли в школу уборщицей. Анна Александровна Сухова. О ней я вспоминаю с великой благодарностью. Она не раз оказывала нам (в частности, мне) неоценимые услуги. Вечная ей память!

Народ в посёлке, где мы стали жить, был разношёрстный: тут и вербованные на шахту, тут и репатриированные (в по-следние годы войны), солдаты наши, освобождённые из плена (их не отпускали домой, на шахте они отбывали наказание), тут и беженцы (хоть слова такого тогда не было). Аборигенов в посёлке не было. Народ, собравшийся с разных углов, и вообще народ «с Волги, с Вятки». Поэтому наши интересовались земляками. Писанские разбрелись по шахтам. И слово «писанский» было как пароль, то есть «наш» человек. (Конечно, писанские тоже были разные люди, и наши это понимали). Но «писанский» значит «писанский». Свой.

А бабушка Наталья Павловна родом была из села Шогрыш, в Писанец когда-то вышла замуж. Её село было очень далеко, связи с земляками не было. И вот обнаружилось, что учительница русского языка у моего брата Анатолия – внучка человека из села Шогрыш. И бабушка его знает. Этого было достаточно, чтоб принимать у нас Анну Александровну Сухову (это она была учительницей Анатолия) как родственницу. Она бывала у нас, ходила к нам в баню, они с бабушкой дружили, много разговаривали. Её содействие и помогло маме устроиться в школу уборщицей.

«Уборщица в школе». Сейчас любой, услышав это, скажет: «Ну и что? Работа как работа». Но не те были времена и не те условия.

Начальная школа №3 – это деревянное двухэтажное здание с печным (!) отоплением, без горячего водоснабжения. (Туалет, правда, был при здании, значит, была холодная вода). Уборщицы (а их было всего две) обязаны были, кроме мытья, протопить все печи. Не помню, сколько их было, но печи были в каждом классе двухэтажного здания. Никаких подсобных рабочих и в помине не было. Дрова пилили, кололи, таскали на второй этаж сами. Привозили эти дрова из леса большими хлыстами, и бедные женщины их пилили, кололи. Но это было полбеды. Дрова всегда были сырые. И они, конечно, не горели. Мы как-то старались маме помочь, но мы с Витей были еще совсем маленькие. А чувство бессилия перед печкой, которая дымит и никак не разгорается, помню.

Я рано стала помогать маме мыть полы в школе, в которой всегда было холодно: печки топились плохо, на 2-ом этаже не стали учиться, его закрыли, печки там не топили, в школе от этого стало еще холоднее. Воду грели в огромных чанах на кухне, но пока с этой теплой водой дойдешь до класса, она остынет, намочишь тряпку вроде бы теплой водой – пол покрывается ледяной коркой, идешь снова за горячей водой.

Мама всегда была на работе, эти чертовы печи ее выматывали совсем. А ведь дома были дети, корова, огород…

Но с нами была бабушка Наталья Павловна, это нас и спасало.

Несколько лет мама поработала в школе, а потом перешла в магазин. И опять же: «Уборщица в магазине. Ну и что?». Но ведь не было и там никаких подсобных рабочих, ей приходилось таскать мешки с продуктами, ящики и топить печи с теми же проблемами. Единственное, что было здесь получше: поменьше площадь, меньше печек. Но зато грязи было хоть отбавляй. Асфальта в поселке не было, грязь за ногами с улицы прямиком попадала в магазин. Мыли пол два раза в день. Это уже говорю со знанием дела. Не помню, были ли у мамы выходные, а то, что не было отпусков, – это точно.

С внучкой Надей, 50-е годы

Единственное, что позволяла заведующая Наталья Борисовна в знак особого к маме расположения – работать мне вместо мамы во время покоса. Это было уже когда я училась в институте. Мама с теткой Анной Филипповной (своей сестрой) и дядей Александром (мужем сестры) уходили на покос, а я работала в магазине за маму. Но это были уже 50-е годы.