О знаменитостях, и не только… - страница 13

Но все это произошло уже после весьма своевременной кончины вождя народов Иосифа Виссарионовича.

Тогда же, в сталинском сорок девятом, адмирал военно-морского штаба объяснил нам, группе моряков и переводчику лейтенанту Вершинину, что мы из Москвы поедем через Прагу в столицу Италии Рим. Затем доберемся до порта Остия, а оттуда уже на корабле поплывем в Неаполь. Ясное дело — не любоваться там ночными фейерверками, а чтобы принять итальянский эсминец. Каковой Италия, проиграв по милости Бенито Муссолини войну, отдавала нам в счет репараций. После ремонта миноносцу предстояло пересечь Средиземное море и через Босфор и Дарданеллы выйти в море Черное. Конечной же целью нашего плавания была Одесса.

Через день вся наша группа получила новенькие штатские костюмы, сели мы в купе новенького поезда и поехали в Прагу. Сидим себе, беседуем чинно-мирно, и вдруг немолодой, усатый чех обращается к нам с вопросом на чистом русском языке:

— Вы что — советские военные моряки?

Вот тебе и на! Битый час нам в штабе втолковывали, что вплоть до прибытия в Рим мы являем собой делегацию торгового флота, и уже в начале пути нас «разоблачили».

— Откуда вы взяли, что военные? — со злостью спросил глава нашей группы Валентин Колесников.

— Так вы все в одинаковых чешских костюмах. Серых, двубортных, — охотно объяснил чех. — Одна такая делегация недавно в Прагу уже приезжала.

— Нет, мы люди штатские, — угрюмо отозвался мой новый приятель, старший лейтенант Петя Маслов.

— Конечно, конечно! И все до одного в штатских костюмах, — с улыбочкой подтвердил чех. И поймав взгляд нашего командира, торопливо поинтересовался: — Ну как там Москва? Ведь я в ней часто по делам бываю.

— Растет и крепнет, — отрезал Петя. На этом сей «дружеский» диалог и закончился. На шестые сутки мы добрались до Рима и прямо с вокзала поехали в наше посольство. Где нас опять предупредили и вразумили, каким здесь нужно быть бдительным. Притом каждую минуту и в любом месте. Ведь Италия кишмя кишит агентами ЦРУ и их итальянскими пособниками. Ходить по улицам можно только группой. А если кому по нужде надо, то у туалета двое всегда должны стоять на страже.

Мои морячки от столь страшных вестей совсем ошалели — боялись нос из гостиницы высунуть. Меж тем я упорно подбивал их сходить в Ватиканский музей.

На стенах там висят лишь картины великих художников прошлого, так что бояться каких-либо провокаций не приходится. На успех своего начинания я не больно-то надеялся, но ребята неожиданно согласились. «Хоть по улицам пройдемся да на витрины магазинов поглазеем. А заодно и на твоих Мадонн поглядим. Тоже любопытно».

Увы, в музее гид сильно озадачил меня самого.

— Вы, конечно, русские беженцы? — без тени сомнения спросил он.

— Почему вдруг — советские граждане. А что здесь, собственно, необычного? — наигранно удивился я.

— Да за последние девять лет вы здесь первая советская группа.

— Неужто первая? Что-то не верится.

— Ну, полгода назад приходил сюда секретарь вашего посольства с господином. Но они оба хорошо говорили по-итальянски и в моей помощи не нуждались. А правда, что у вас не только квартиры, но и жены общие? — без всякого перехода поинтересовался он.

— Жен у нас в стране строго по одной на каждого мужчину, — с победной улыбкой ответил я.

— «Унита» то же самое пишет. Так это же чистой воды пропаганда!

Начальник наш слово «пропаганда» ухватил и стал громко мне выговаривать:

— Какого черта ты с этим фашистом разболтался, болван?

К несчастью, слово «фашист» понял гид. Он весь побагровел и закричал:

— Я фашист? Да я партизаном был, с ними сражался!

Международного скандала все же удалось избежать. Я объяснил гиду, что мой начальник от души радуется тому, что наци-фашисты при отступлении не взорвали этот удивительный музей.

На улице наш командир объяснил мне — если я еще раз поведу их в эти чертовы музеи, где полно всяких умников, Москвы мне больше не видать. Настал, слава Богу, день, когда мы отплыли из Остии в Неаполь. Мой бывший преподаватель Вальтер-Мизиано рассказывал нам об этом изумительном приморском городе. После чего у меня сложилось такое о нем представление — там почти все чудесно поют, играют на гитаре и мандолине и часто устраивают шумные карнавальные шествия.