Оазис - страница 27

— Скажи, брат Симон, а если я всерьез настроен на лояльность к местной власти — так ли нужно копаться в моей башке? — задал я вопрос монаху, когда меня прогнали через душ, переодели в светло-серую хлопчатобумажную робу с яркими белыми полосами и завели в небольшую каморку для прохождения самой важной процедуры.

— Прихоть сия не моя, Алекс, — улыбка едва показалась на губах монаха и тут же исчезла. — Начальство страхуется от проблем. Кто знает, какие бесы сидят в твоей голове? Сегодня ты лоялен, а завтра сдвинешь предохранитель на оружии и откроешь стрельбу по служивым людям. И ради чего? Двух дней свободы?

— Почему двух? — мне стало любопытно.

— А больше двух суток беглецы в мертвых землях не выживают.

— С чего мне туда бежать прятаться? — я усмехнулся. — В секторах полно место, где можно спрятаться. Если знать, конечно. А в аномальных зонах, я слышал, люди умудрялись месяцами жить.

— Тебе виднее, Алекс, — загадочно хмыкнул монах.

— Не, я все понимаю, — не унимаюсь я. — Но боюсь одного: с моим здоровьем ничего не случится после установки блока? И как он будет действовать, если я встречусь с морфом?

— Абсолютно безопасно, — пальцы брата Симона снова обхватили мои виски. — Блок — всего лишь тонкая перемычка между твоими желаниями и рефлекторными действиями. Мы отсекаем ненужные и вредные мысли, внушаем вам правильные установки. Вот и все… А в тварей можешь стрелять без всяких колебаний. Рука не дрогнет, надеюсь.

— И никакой магии?

— Никакой. Всего лишь манипуляция, гипнотический блок. Медицина.

— Врешь ты, святоша, — я недоверчиво покачал головой. — Если у тебя есть возможность применить магию — черта с два ты будешь заниматься какой-то медициной.

— Помолчи лучше, сын мой, и не мешай мне работать, — с иронией, явно отсылающей меня к фразе «святоша», ответил монах.

Тело из расслабленного состояния возвращалось в грязный и тяжелый мир. Эйфория медленно отступала, легкий туман, крутящийся перед глазами, стал рассеиваться, и я увидел Симона, стоящего передо мной с растопыренными пальцами, которые он загибал через равные промежутки времени. Словно рефери на боксерском ринге. Да он же на самом деле считает!

— Смотрите на меня, Алекс! — потребовал монах. — Что вы сейчас видите?

— Хватит уж кулаками махать перед носом, — я облегченно пошевелился. — Да в порядке все!

— Охрана! — гаркнул Симон, поправляя наплечный ремень, входящий в сложную систему связок. Рукоять волшебного меча пошевелилась. Если бы не светящийся клинок — моя авантюра закончилась бы в погибшем поселке. Интересно, орденские братья хоть когда-то расстаются со своими острыми игрушками?

Дверь распахнулась, я глубоко вздохнул и вышел наружу, позвякивая браслетами, которые мне должны снять только в камере. Конвоировали меня два огромных лося в черных мундирах, перетянутых широкими ремнями. На них с одной стороны висела кобура с револьвером, по рукояти которой я узнал «питон» — серьезную игрушку в охранном деле, а с другой — дубинка. Пройдя по мрачноватому бетонному коридору, покрашенному в тошнотный темно-синий цвет, мы поднялись наверх и по спирали стали обходить тюремные рекреации. Перед одной дверью с мощными заклепками по всей площади полотна мы остановились. На ней была нарисована цифра 98.

Проскрежетали зубцы замка, дверь распахнулась.

— Заходишь внутрь, ждешь, когда дверь закроется и просовываешь руки в окошко, — проинструктировал меня один из лосей.

Следует толчок в спину, я влетаю в помещение, еще не разобравшись, куда попал. Дверь с грохотом закрывается, но зато распахивается небольшое оконце. Сую туда руки и чувствую с облегчением, как чертовы железяки покидают мои запястья. Чуть ли не с наслаждением растираю багровые полосы. Оконце захлопывается, отрезая меня от мира, в котором я еще несколько дней назад был свободным и счастливым.

— Мир в хату, уважаемые! — я повернулся и пристально оглядел свою новую «квартиру». Конечно, древняя русская тюремная идиома, произнесенная на эсперанто, навряд ли будет понята.

Смотрю с интересом.

Камера небольшая, на четыре человека. Шконки — то бишь панцирные кровати, привинченные мощными анкерными болтами к бетонному полу — стоят по две друг против друга. Узкий проход к столику возле стены; зарешеченное окошко под самым потолком, дающее минимум света. Сверху свисает тонкий черный провод с засиженной мухами лампой. Все-таки электричество здесь есть. Где-то находится ветряк, вырабатывающий энергию, но я не заметил такового. Может, тюрьма запитывается от города?