Обман Розы - страница 16

– Вы мне угрожаете? – спросила я холодно.

Только не выказывать страха. Только не выказывать. Вряд ли настоящая графиня испугалась бы. Да и граф ведет себя осторожно – не причиняет мне боли, лишь пугает. Кто знает, может, такое обращение – это норма в этой семье? Но все мои мысли испарились в одно мгновение, потому что граф поцеловал меня. Да как поцеловал! Словно мы встретились после столетней разлуки и все эти сто лет страстно желали встречи!

Губы его были твердыми и горячими, и настойчивыми. Он схватил меня за затылок, не позволяя отстраниться, и обнял за талию, прижимая к себе…

Казалось бы – что такого? Меня и раньше целовали. В театре. Важные и не очень важные господа, пытаясь доказать, что они стоят моей благосклонности. От кого-то я отворачивалась, кому-то сразу давала пощечину, но сейчас… Это был какой-то другой поцелуй, не похожий на остальные. Он закружил меня, как буря сухой листик. Закружил и понес куда-то… Я готова была поклясться, что пол закачался под моими ногами, а ведь он был каменный…

Как во сне я услышала демонстративное покашливание, а потом голос Софии:

– Не хотела тебе мешать, Этьен, но я попросила служанку.

Граф оторвался от меня и улыбнулся матери поверх моей головы.

– Простите, мадам! Розалин как раз хотела пойти за Сесиль. Но я ее задержал.

– Я вижу, – сухо ответила ему мать. – И почему ты опять зовешь меня мадам!

Я стояла к ней спиной, безуспешно пытаясь прийти в себя после бури и полета. Сердце стучало быстро и сильно, а щеки пылали, словно вся кровь прилила к лицу.

– Розалин? – окликнул меня граф. – Позовешь Сесиль или мне сходить за ней?

– Позову, – сказала я, пытаясь сохранить достоинство. – Прошу простить, – я присела в книксене и поспешила к лестнице, боясь даже оглянуться.

– Вас не понять, – услышала я тихий голос мадам Аржансон, – то вы ссоритесь, то такая любовь…

Я сбежала по лестнице, нашла в кухне Сесиль и ухитрилась довольно связно приказать ей подняться в комнату к гостье. Когда служанка ушла, я попросила у мадам Пелетье воды, сделала пару глотков и окончательно вернулась с небес на землю.

Любовь.

Нет, мадам София, это не любовь. Это лицедейство.

Но я невольно задумалась – какова же любовь на самом деле, если даже игра в нее заставляет так трепетать. А душа моя именно трепетала, стоило лишь вспомнить горячие губы и прикосновение ладони к затылку… На сцене я сотни раз разыгрывала влюбленную героиню, но только сейчас поняла, какими жалкими были эти потуги изобразить чувство. Увидь меня маэстро Панчини теперь, он вопил бы от восторга, что я так тонко вошла в образ.

Призвав себя к спокойствию, я прошла в гостиную, где отчим Этьена сидел в кресле, развернув утреннюю газету. При моем появлении месье Аржансон несколько тяжеловато поднялся.

– Не надо вставать, – запротестовала я, – вы же у себя дома, устали в пути…

– И правда – устал, благодарю, – добродушно засмеялся он. – Дороги тут и в самом деле ужасные. А Этьен хотел везти нас на своей громыхалке. Софи ее, кстати, до ужаса боится!

Я вежливо улыбнулась, совершенно не понимая, о чем он, и предложила:

– Хотите кофе? Пока мадам спустится?

– Лучше позавтракаем все вместе, – сказал он. – Пусть будет прекрасный семейный завтрак.

– Что может быть лучше, чем трапезничать в кругу семьи! – объявил Этьен, появляясь на пороге.

Похоже, граф не хотел оставлять меня надолго одну. Он принял мои ошибки, как фертели. Наверное, думал, что я болтала ерунду ему назло.

– Принесу салфетки, – сказала я, решив ускользнуть в кухню, но граф не позволил.

– Мадам Пелетье принесет, – заявил он, а ты лучше присядь, милая. Чтобы бегать – есть слуги.

В его словах мне послышалась насмешка, но я послушно села на краешек кресла, всем своим видом изображая примерную жену.

Месье Аржансон углубился в чтение газеты, а Этьен подошел и встал за спинкой моего кресла. Тяжелая мужская рука легла мне на плечо, погладила, сжала… Я невольно вздрогнула, опять почувствовав смятение, как во время поцелуя…

– Не сиди, как гайка на винте, – прошептал Этьен, наклонившись ко мне и легко касаясь губами моей щеки. – Предложи отцу кофе…