Обнаженная натура - страница 22

Его сила потекла в брешь моих щитов, как что-то теплое и живое. У оборотней энергия теплая, но в ней есть что-то электрическое, будто кожа не может решить, приятно ей или больно. Оборотни балансируют на этой грани между удовольствием и страданием, а вот эта энергия была просто теплая, почти успокаивающая. Что за черт?

Его руки в моих стали теплее, чем были за минуту до этого, будто у него температура поднималась. И снова я попробовала сравнить с ликантропом, потому что очень уж это было не похоже на холодное касание могилы.

Я заметила, что смотрю на наши соединенные руки. Я обращалась с ним как с вампиром. Им не смотришь в глаза, но это для меня уже много лет неактуально — давно не попадался мне вампир, который мог бы меня подчинить взглядом. И один весьма живой паранормальный вампир вряд ли мог бы это сделать, не так ли? Отчего же я тогда не смотрю ему в глаза?

Я поняла, что взволнована, почти испугана, а почему — сказать не могу. У меня нервы как канаты — если никто не пытается меня убить или дело не касается моей личной жизни. Отчего же сейчас?

Я заставила себя оторвать взгляд от его рук и посмотреть в глаза. Те же глаза, почти черные, зрачки теряются в радужке, но не глаза вампира. Цвет радужки не разлился сиянием по всему глазу. Человеческие глаза, и сам он всего лишь человек. Черт побери, уж как-нибудь я этот взгляд выдержу.

Понизив голос, вкрадчиво, как говорят гипнотизеры на сеансе, он спросил меня:

— Анита, готова?

Я нахмурилась:

— Давай, сержант, эта прелюдия несколько затянулась.

Он улыбнулся. Кто-то из других экстрасенсов (я еще не очень знаю их голоса, чтобы различать) сказал:

— Маршал, дайте ему быть нежным. Ей-богу, не стоит проверять, что он может.

Посмотрев в темные-темные глаза Каннибала, я сказала правду:

— А я как раз хочу проверить, что он может.

— Уверена? — спросил он голосом все еще низким, осторожным, будто боялся кого-то разбудить.

Я тоже ответила тихо:

— Не меньше, чем ты хочешь видеть, что могу я.

— Будешь сопротивляться?

— Если ты будешь делать мне больно, то да.

Он улыбнулся скорее свирепо, чем радостно:

— О’кей.

Наклонившись вперед, чтобы компенсировать разницу в росте, приблизив ко мне лицо, он прошептал:

— Покажи мне Болдуина, Анита. Оперативника, которого вы потеряли. Покажи мне Болдуина.

Это не должно было быть так просто, но получилось, будто слова волшебные. Воспоминания вышли на передний план, и я не могла их остановить, будто в голове стали крутить фильм.

Мечущиеся впереди и сзади лучи фонарей не могли разогнать темноту. У меня фонаря не было, и потому их свет мне не помогал, а ночное зрение нарушил. Глянув вниз, я увидела лежащие в коридоре два тела и перешагнула, споткнувшись, через третье. Успела только отметить, что это наш, а остальные нет. Слишком много было крови, слишком много увечий. Кто это был — я не могла разобрать. Он был пришпилен клинком к стене, похож на черепаху с раскроенным панцирем — бронежилет разорван, видны красные ошметки торса. Большой металлический щит раздавлен. Болдуин? Из какой-то двери торчали ноги. Дерри их миновал, считая, что прошедшие перед ним бойцы не оставили там ничего опасного или живого. Такой уровень доверия мне давался с трудом, но я держалась. Оставалась с Дерри и Мендесом, как мне было сказано.

И я оказалась на том же стуле, судорожно дыша, уставилась на Каннибала, а он крепко держал меня за руки. Сдавленным голосом я сказала:

— Это была не просто память. Ты меня вернул в тот коридор, в тот момент.

— Я должен был почувствовать то, что чувствовала ты, Анита. Покажи мне самое страшное, что было той ночью.

— Нет, — сказала я, но снова оказалась в комнате за коридором. Вампирша, еще живая, сжалась в комок. Окровавленное лицо она сунула в угол за кроватью, ручки протягивала наружу, будто защищаясь. Сперва показалось, что на ней красные перчатки, потом блеснул свет на крови, и стало ясно, что это не митенки — это кровь до самых локтей. Но даже видя это, даже видя, что перед ней лежит недвижимо Мельбурн, Мендес ее не застрелил. Янг стоял у стены. Он упал бы, если бы не держался усилием воли. У него была разорвана шея, но кровь не хлестала. Вампирша промахнулась мимо сонной артерии — спишем на неопытность.