Обнимая Эмму - страница 3

        Мои ноги стучат по собственной воле, я нервно перебираю волосы, распускаю их из туго закрученного узла, закрываю глаза и чувствую головную боль. Быстро натягиваю уличную одежду на свою танцевальную форму, переобуваюсь, а она до сих пор разговаривает. И разговаривает. И разговаривает. Я начинаю задумываться, наступит ли этому конец, когда она с улыбкой и огоньком в глазах все-таки поворачивается ко мне.

      – Ты готова распланировать вечеринку по случаю твоего дня рождения?

 Что?

       – Нет, я готова идти рыбачить.

 Ее глубокий вздох означает, что сейчас начнется лекция.

      – Эмма, не каждый день тебе исполняется двузначное количество лет. Я хочу, чтобы у тебя было все, что ты хочешь.

      –  Я знаю, мама. Только все, что я хочу, это ты, папа, Бретт, Джеймс и Уильям. Не переживай.

       – Эмма, если бы ты не была вся в меня, я бы запереживала, чей ты ребенок. Позволь мне угадать, ты хочешь бисквитные кексы с клубничной глазурью, мороженого не надо, подарков не надо, если только это не удочка. Ты бы предпочла втиснуть празднование своего дня рождения в твой обязательный перерыв на ланч, чтобы сразу же вернуться к рыбалке.

      В точку. Я – ее полная копия, о чем все любят мне напоминать… снова и снова. Блондинка со сверкающими голубыми глазами… Бретт и мама почти плакали, когда осознали, какая я недотепа на танцполе. Они использовали такие слова как «грациозное», «стройное», «длинное тело» - нонсенс, что тело балерины пропадает зря. Папа только подмигивает и позволяет мне незаметно скрыться в моем домике на дереве.

       Я улыбаюсь ей, и она с укором качает головой.

      – Ты разбиваешь мне сердце. - Моя улыбка увядает, и она быстро меня успокаивает. – Нет-нет, сладкая, я шучу. Это твой день, и отметим его так, как ты сама захочешь. – Даже если все будет не так, она любит меня и всегда говорит об этом.

       – Спасибо, мама.

      – Я люблю тебя, малышка.

       – Я люблю тебя до луны и обратно.

       – Хитрюга, прям как твой папа. Давай отведем тебя домой, и ты сможешь пойти порыбачить.

      Я сразу же киваю головой, и мои щеки начинают болеть от улыбки. Дорога домой быстрая, я срываюсь наверх сразу же, как только папа начинает целовать маму. Так бывает очень часто. Мои родители – просто с плаката ПВДЧ (публичное проявление дружеских чувств/ привязанности – ПВП; public display of affection).

       До того, как я успеваю исчезнуть за задней дверью, чтобы встретиться с Уильямом, папа хватает меня и подкидывает вверх.

       – Эй, малышка, куда это ты направляешься?

       – Ловить рыбу, - указываю на свою удочку, которую уронила, когда он поднял меня над своей головой.

        – Я должен был догадаться, - его теплый довольный смешок заставляет меня почувствовать себя любимой.

        – Будь осторожна. И чтобы была дома до темноты.

        – Есть, сэр.

        – Уильям тоже будет там, верно?

      – Естественно.

 Он снова смеется.

      – Бабушка приедет на ужин, спроси, не хочет ли он тоже зайти. Он ей нравится, и так как она сейчас далеко, она скучает по вам обоим.

      – Он придет.

      С тех пор, как в прошлом году умер дедушка, дом стал слишком большим, чтобы бабушка одна его содержала, поэтому она переехала в дом престарелых. Ненавижу, что не могу прогуляться до соседнего дома, когда хочу ее увидеть. Мы живем в доме, в котором выросла мама, а соседний дом – дом, где рос мой папа. Я не видела родителей моей мамы; они умерли прежде, чем я родилась. Я слышала истории, видела фотографии, но это не то же самое. Однако бабушка всегда прикрывала мою спину. Я не была принцессой в костюме балерины, но я была ее и папиной принцессой. Она любит баловать меня, а мне нравится, когда меня балуют.

      Больше всего мне нравится смотреть фотографии и видеозаписи с моей мамой. Я не ненавижу смотреть, как она танцует; я терпеть не могу выступать сама. Она была прекрасной танцовщицей, гастролировала и выступала с лучшей труппой, но как она говорит: «Мое сердце здесь, с твоим папой».

Мой папа говорит, - Блестящая - это недостаточно точно, но Орешинка еще слишком маленькая. – Мне все равно, я просто люблю своих родителей и моих дядей, Бретта и Джеймса, родителей Уильяма. Я слышала, как про них говорят «с нетрадиционной ориентацией», но такими они были всегда, и все замечательно. Они живут через дорогу, и они самые близкие друзья моих родителей и мои.