Обними меня - страница 8

Маргарет отлично понимала, что он имел в виду, но, в то время как Джеймс хотел любым путем исключить из своей привычной жизни раздражитель в виде оставленного на дороге автомобиля, ее, наоборот, тянуло к брошенному пассажирами автомобилю как магнитом. Кроме того, Маргарет удивило поведение Джеймса: не в его характере было проявлять мнительность и прятать голову в песок. Она считала его человеком мужественным и готовым ко всякого рода неожиданностям. Он по своей сути был исследователем, то есть человеком, который в любом деле шел до конца, с хладнокровием и спокойствием принимая любой исход – как хороший, так и дурной.

Прикатил на велосипеде грум и встал у брошенной машины на часах. Когда Джеймс тронул с места «рейндж-ровер» и поехал к большому дому, Маргарет упорно хранила молчание, продолжая всматриваться в лицо Буханана-старшего. «Неужели он знает о машине что-то такое, чего не знаю я?» – всю дорогу спрашивала она себя.

Когда они подъехали к большому дому, то увидели Анжелику и Септембер, которые, сгибаясь под тяжестью лежавшего у них на плечах огромного рулона холста, спускались по лестнице. Джеймс выскочил из «ровера» и поспешил к сестрам.

– Надо было подождать меня или позвонить на конюшню и вызвать на подмогу конюхов! – воскликнул он.

– Не было такой необходимости. Да и холст вовсе не такой уж тяжелый. Его просто тащить неудобно, – сказала Септембер, когда они втроем с Джеймсом и Анжеликой аккуратно положили рулон на пол.

– Доброе утро, Джеймс, доброе утро, Маргарет. Куда это, интересно знать, вы ездили в столь ранний час? – спросила Анжелика.

– Да так… Случилось кое-что. Поперек дороги в Сефтон-Парк стоит машина, которую, судя по всему, кто-то в спешке бросил. Знаете что-нибудь об этом, девочки?

– Ни-че-го, – синхронно отрапортовали девочки. На лицах у обеих разом проступило озадаченное выражение.

Джеймс подошел к столику, стоявшему в холле слева от двери, взял почту и проследовал к большому овальному окну, выходившему в сад. Таких окон, в полтора раза выше человеческого роста, в холле имелось ровным счетом пять. Поговаривали, что зеленоватые стекла в них были вставлены в рамы еще во времена династии Стюартов. Обеденный стол, стоявший у окна, был накрыт на шесть персон – именно так, как просил Джеймс. Вслед за Джеймсом к столу потянулись и женщины.

В тех случаях, когда Джеймс появлялся в общественных местах в сопровождении Септембер, Анжелики и Маргарет, обитатели деревушки Сефтон-под-Горой ухмылялись и говорили: «А вот и Джеймс со своими курочками». На это, впрочем, никто из Бухананов не обижался. Все три женщины были без ума от Джеймса. Для Септембер и Анжелики он был самым близким человеком от рождения, а Маргарет ничуть не возражала, чтобы ее считали женщиной Джеймса, поскольку и сама полагала, что принадлежит ему. И она надеялась, что так будет продолжаться вечно.

Септембер, оказавшись за спинкой стула Джеймса, ласково поцеловала брата в шею, а потом в макушку. Затем, присев к столу, она стала просматривать почту, безжалостно взламывая сургучные печати на бандеролях и вскрывая конверты. Отложив в сторону два адресованных лично ей письма, она раскрыла утреннюю газету. Хотя Джеймс имел обыкновение распечатывать бандероль с газетой сам, Септембер, принимая во внимание ее творческую натуру, подобная вольность прощалась. Анжелика тоже безмерно уважала сестру за талант и восхищалась ее картинами. Джеймс любил и ценил Анжелику за блестящий ум и точные, скрупулезно рассчитанные движения рук первоклассного хирурга. Что и говорить, эти девушки умели работать, а еще они обожали своего брата и наслаждались радостями плоти. Короче говоря, Бухананы жили в мире и согласии с собой и всей вселенной.

На столе у каждого прибора стоял хрустальный бокал с холодным апельсиновым соком, а в центре, на серебряном блюде, горкой были сложены свежие, привезенные почтальоном бриоши. На покрытой белоснежной скатертью столешнице высились вазы из цветного стекла со свежесрезанными садовыми розами. Вошла служанка с литым серебряным подносом времен королевы Анны. На нем красовались фарфоровые тарелки и тарелочки с яичницей и золотистыми, шипевшими от жира ломтиками бекона, обложенного кольцами поджаренных колбасок. Потом в холле появилась миссис Мач с другим подносом, на котором находились разложенные по тарелкам кусочки филе пикши горячего копчения, а рядом с ними стояли вставленные в рюмочки яйца, сваренные всмятку. Вслед за кухаркой на подгибающихся ногах притащился древний, как мир, Фивер. Он принес накрытую белой салфеткой корзинку с поджаристыми тостами.