Обольщённый - страница 34

— Не переживай, — весело улыбнувшись, ответил Мёрдо. — Я отослал его на несколько часов. Он за мной вернется.

Дэвид расслабился.

— В таком случае следуй за мной.

Вслед за Дэвидом Мёрдо взобрался по истертым каменным ступеням в тупике. Не проронив ни звука, Дэвид отпер входную дверь, после чего они очутились в абсолютно темной квартире.

Уже привыкший передвигаться во мраке, Дэвид затворил дверь, вслепую нащупав задвижки и замочные скважины.

— Иди за мной. — Обойдя Мёрдо, он зашагал по коридору. — Эллен подготовила камин в гостиной. Скоро станет светло.

— Где ты, черт возьми? — донесся в ответ веселый голос, а потом, отыскав Дэвида, Мёрдо опустил ему на плечо теплую тяжелую руку.

Дэвид, повернув голову, сумел различить очертания Мёрдо, темный силуэт посреди теней.

— Прости. Дай мне руку. — Дэвид взял его за руку и улыбнулся, когда Мёрдо переплел их пальцы.

До гостиной идти всего несколько шагов. Дэвид потянул Мёрдо за собой, миновал дверь и побрел вглубь комнаты, где осторожно пихнул его в кресло. Мёрдо, потеряв равновесие, удивленно вскрикнул и, смеясь, упал в кресло.

— А теперь ты где? — спросил Мёрдо.

— Растапливаю камин. — Дэвид, опустившись на колени, завозился с трутницей. — Я и не ждал, что ты об этом подумаешь. Вряд ли тебе когда-то приходилось самому разводить огонь.

Мёрдо снова захохотал.

— В доме — нет, — сознался он. — Но мы с братьями обожали жечь костры в лесу, чем очень огорчали нашего гувернера.

— Типичные мальчишки. — Дэвид фыркнул и ударил по кремню, на растопку рассыпался град искр. — Мы с Уильямом вели себя точно так же.

— Уильям — это твой брат?

— Нет, моего брата зовут Дрю. Уильям был... другом.

Видимо, заминку Мёрдо уловил.

— Только другом?

— Да, только другом. — Дэвид снова ударил по кремню, в этот раз поднеся его ближе к растопке. — Хотя одно время я относился к нему не только как к другу.

Искры сыпались снова и снова. И вот наконец-то крошечный язычок пламени начал облизывать растопку. Дэвид подул на огонь.

— А как к кому? Как к любовнику?

Дэвид хохотнул.

— Мне было шестнадцать, поэтому нет, ничего такого. Во всяком случае, мне это даже в голову не приходило. Правда, я считал, что любил его. Платонической любовью. Очень благородной. Очень чистой. — Он вновь захохотал, высмеивая себя самого, и принялся осторожно раздувать мехами зарождавшееся пламя.

— Он знал о твоих чувствах?

Отчего-то давать ответ глубокому бестелесному голосу гораздо проще, нежели отвечать и при этом глядеть на Мёрдо.

— О да, — сознался Дэвид. — Я, как истинный глупец, все разболтал.

— И что он сказал? — выдержав паузу, спросил Мёрдо.

— Почти ничего. Он меня поцеловал.

Последовавшее за признанием молчание было столь же глубоким, как и мрак.

Чуть позже послышался негромкий голос Мёрдо:

— Это был твой первый поцелуй?

— Да. Его тоже.

Дэвид, присев на пятки, разглядывал огонь. Большие желтые язычки пламени уже жадно облизывали растопку и дрова, аккуратно сложенные Эллен. Сильное пламя вводило в заблуждение. Именно в этот момент следовало пристально следить за огнем. Каким бы мощным он ни казался, как только растопка прогорит, огонь с легкостью может погаснуть, так толком и не разгоревшись.

Поднявшись, Дэвид нащупал на каминной полке крепкую толстую свечу и от огня в камине зажег фитиль. Прикрыв загоревшийся фитиль рукой, Дэвид определил свечу в подсвечник и поставил на каминную полку, после чего, чтоб приглядеть за огнем, опустился на коврик.

— Через минуту принесу тебе выпить, — пообещал он, оглянувшись через плечо на Мёрдо, растянувшегося, словно паша, в кресле. — Сначала хочу удостовериться, что огонь горит как следует.

— Не нужно ничего мне приносить. Я не хочу пить, — откликнулся Мёрдо. — Лучше расскажи мне об этом Уильяме.

Дэвид вздохнул, однако спустя секунду заговорил:

— Он жил в большом доме. Мы виделись, когда он приезжал из пансиона. В детстве мы вместе играли.

— Когда ты пришел к выводу, что влюблен в него? До того как осознал, что предпочитаешь мужчин, или после?

— Думаю, после. Хотя я не считал, что «влюблен» в него.

— А как ты считал?

— Что это идеализированная разновидность любви. Я считал нас библейскими Давидом и Ионафаном. — Дэвид не сводил глаз с огня. — Кажется, мне пришла мысль, что если я перестану обращать внимание на физические желания, тогда я буду иметь право испытывать такие чувства. Мы с Уильямом остались бы друзьями на всю жизнь, и я любил бы его так, как не сможет ни одна жена. — Он залился гадким смехом.