Обожжённые словом - страница 6

Шахматов: – Сегодня, господа, мне хотелось бы побеседовать о темах не столько языковых, сколько литературно-исторических. Занимает меня, господа, Корсунская легенда о крещении князя Владимира. Я тщательнейшим образом исследовал и проанализировал этот летописный рассказ, который многими чертами обнаруживает свой составной и, если так можно выразиться, компилятивный характер. В нём, доложу я вам, сказалось несколько источников, содержащих порой явные противоречия.

К примеру, первый из эпизодов принятия веры христианской начинается с прибытия к Владимиру в Киев послов от магометан, немцев, козарских иудеев. Вслед за ними является от греков философ, который в кратких, но энергичных выражениях опровергает истинность их учений. Владимир, заинтересовавшись тем, что Бог принял распятие и, воскресши, взошел на небеса, спросил философа: «что ради сниде Бог на землю и страсть такову прия»? В ответ миссионер произнёс длинную речь о сотворении мира и человека, о событиях ветхого завета, о пророчествах. Владимир, пораженный длинною цепью пророчеств о Христе, с тревогой спрашивает: исполнились ли они уже или исполнятся ещё только в будущем? Философ перешёл к изложению земной жизни Спасителя, рассказал о Его страданиях, упомянул и о сошествии Святого Духа на апостолов, разошедшихся по вселенной, уча и крестя водою. Но Владимир хочет уяснить себе внутренний смысл новозаветных событий. Он вновь спрашивает: «что ради от жены родися, и на древе распятъся, и водою крестися»? Греку пришлось тогда связать преобразовательное значение Ветхаго Завета с главными событиями земной жизни Иисуса Христа: рождением от Девы, распятием на кресте и крещением в воде, а апостолы, напомнил вновь, разошлись по вселенной, уча и крестя водою: «их же ученье мы Греци прияхомъ; вселенная верует ученью их». На этом собственно и оканчивается речь философа.

Бодуэн де Куртенэ: – Дерзну реплику вставить, дорогой Алексей Александрович!

Шахматов: – Сделайте милость, хозяин гостеприимный!

Бодуэн де Куртенэ: – Мне показался в Корсуньской летописи забавным один эпизод, господа. Посланец земли греческой решился подействовать на Владимира наглядным изображением страшнаго суда. Объяснил русскому князю: с правой стороны – праведные, направляющиеся в рай, а с левой – грешники, идущие в муку. Владимир вроде бы убежден красноречием проповедника, поражён нарисованною ему картиною. Опытный миссионер, желая закрепить результат, тут же предлагает Владимиру креститься. Но, оказывается, философ ошибся в своих ожиданиях: князь остается язычником, он небрежно отвечает: «пожду ещё мало». Не правда ли, слышится некая подсмешка автора, а, господа?

Гости кивают, довольно ухмыляются, поддакивают.

Шахматов: Очень тонко и точно подмечено, любезнейший Иван Александрович! Приняв во внимание религиозное миросозерцание средневекового человека, нам приходится остановиться в недоумении перед вопросом: каким образом получилось внутреннее противоречие в дошедшем до нас рассказе об испытании разных вер князем Владимиром. Всё, решительно всё готовит торжество греческой вере: и неудачные предложения магометан и иудеев, и находчивые ответы им со стороны Владимира, и опровержение их со стороны философа, и убедительная проповедь грека, и поразительное действие картины страшного суда – ясно, что все это призвано уничтожить всякие сомнения во Владимире и привести его к принятию крещения от греков. А между тем, усилия благочестивого проповедника терпят полное поражение; Владимир отвечает, как было замечено: «пожду еще мало»....

Масальский-Сурин: – От чего же такое свободомыслие в летописи, жанре церковной исторической литературы?

Шахматов: – Считаю, господа, что летописный рассказ о крещении Владимира в Корсуне – суть народная легенда, сложившаяся не без влияния былинного элемента. Причём, легенда, окрасившая два действительных исторических факта: взятие Корсуни и женитьбу Владимира на царевне Анне.

Фасмер: – Возможно, сюда же можно включить и влияние собственно греческой культуры. Вспомним, что Корсунь – град греческий, издревле бывший форпостом греческой культуры в языческом славянском окружении. Даже само слово «гостеприимство», справедливо упомянутое вами, уважаемый Алексей Александрович, по отношению к нашему радушному хозяину Ивану Александровичу, даже это слово очевидным образом связано с греческими ξενοδοχία и φιλοξενία, и построено по продуктивной модели, распространенной в старославянских текстах.