Обожженный - страница 11

Когда я закрыл дверь холодильника, мама зашла на кухню.

— Я бы принесла тебе пиво, если бы знала, что ты приедешь, — сказала она мне таким тоном, каким говорят все матери, когда они не слишком ругают своих детей.

— Мне жаль, — искренне сказал я ей. – Это было решено в последнюю минуту.

— Ну, у тебя ведь есть мобильный телефон? Я имею в виду, что даже у меня он есть, — и она вытащила телефон из кармана своих черных брюк и помахала им передо мной, явно издеваясь надо мной.

— Да, я знаю. Прости. Я должен был позвонить. – Я сел за стол и открыл коробку, чтобы начать есть свой гамбургер. И сразу понял, насколько я был голоден и набросился на еду, съев больше половины всего за несколько укусов.

— У тебя всегда были отличные бургеры, — сказал я маме, когда вытирал тыльной стороной руки сок с подбородка.

— Трэвис, используй салфетку, ради всего святого, — сказала она мне, схватила салфетку со стойки и передала мне. Я вытер свой подбородок и руку, и улыбнулся ей, когда взял еще кусочек бургера.

Мама села за стол напротив меня и серьезно посмотрела.

— Почему ты здесь, Трэвис? – спросила она. — Ты не приезжал домой много лет. Я начала думать о том, что ты забыл дорогу в Кэнон.

То же самое она говорила каждый раз, когда приезжала повидаться со мной и Эбби.

— Адвокат продолжает названивать мне о папе, — сказал я ей, когда закончил есть.

— Который? Ирв Роджерс? Что он хочет?

— Не знаю, — ответил я, сидя в деревянном кресле и все еще чувствуя вкус еды на своих губах. – Он сказал, что мне нужно подписать документы о папином имуществе.

— Имущество, — сказала мама со смехом. – У твоего отца даже не было ночного горшка, чтобы мочиться, прости мой французский.

Всегда было смешно слушать то, как она ругалась, хотя иногда она это делала как водитель грузовика.

— Ну, наверное, у него было что-то, что он не задолжал и не заложил, — сказал я ей.

— У него было, — сказала мама, встала и налила два стакана холодного чая, вручив один из них мне. Она снова села за стол напротив меня. – У него был дом.

Я был удивлен тем, что она сказала.

– Папа владел домом? Я думал, что он просто арендовал его все это время.

— Нет, — вздохнув, сказала она, а потом сделала глоток холодного чая. – Я купила тот дом, когда бросила его. Я заплатила за него наличными и купила у мистера Уотсона.

— Почему ты купила ему дом? – я не мог поверить в то, что услышал.

— Потому что это был единственный способ заставить его согласиться оставить меня и подписать документы о разводе без его притязаний на часть ресторана, да я и не собиралась этого допустить. Я слишком много для этого работала. Поэтому я купила дом, записала на его имя и дала ему ключи после того, как он подписал бумаги.

— Почему ты никогда не рассказывала мне об этом раньше? – спросил я.

— Я никогда не думала, что это важно, — сказала она. – Я всегда думала, что, в конечном итоге, он продаст его каким-то образом за наличные. Думаю, он держался за него не смотря ни на что. Как будто это причиняло мне боль, потому что он получил его от меня.

— Хорошо, что я должен с ним делать? – спросил я. Неожиданно я стал владельцем дома, нравилось мне это или нет.

— Зависит от тебя, — сказала она. Мама встала из-за стола, схватила мой мусор и выбросила в мусорный бак в углу. – Только Бог знает, в каком он состоянии. Не знаю, когда в последний раз ты видел своего отца, но он редко выходил из дома до того, как у него случился сердечный приступ.

Я почувствовал чувство вины за то, что не видел его так долго. Несмотря на то, что он был далек от хорошего парня для мамы и для меня, он все еще оставался моим отцом.

Мама подошла и положила руку мне на плечо.

— Не переживай из-за этого, милый, — сказала они и погладила меня по плечу. – Мы оба знаем, каким он был на самом деле. Он не заслуживает твоей вины или сочувствия. Он сам доставил себе боль тем, как жил. Ты ничего не смог бы изменить. Кроме того, у тебя есть более важные темы для размышлений. Тебе нужно позаботиться о моей внучке.

— Это становится сложнее с каждым днем, мама, — сказал я ей, чувствуя раздражение.

— Когда она станет старше, легче не будет, Трэвис, поверь мне. Я все еще беспокоюсь о тебе каждый день.