Обратная перспектива - страница 9
Ты был верный мне раб!
Тебя ждет уж зла-тая страна!»
Без Христа она, друг, сторона!
Поэту-современнику
Кто пьет на брудершафт с богами,
Тот баловень самой судьбы,
И все дороги и пути
Его ведут к бессмертью сами.
И вот смотрю на твой портрет,
А слезы почему-то душат:
Зачем, отзывчивый поэт,
Ты продаешь за славу душу?
Обманываясь вновь и вновь,
Мечтаешь, как мечтают дети,
О том, что на твою любовь
Тебе взаимностью ответят.
Русский писатель
Н. И. К.
Живет по старинке писатель сегодня:
Пером и чернилами правя строку.
Он в клубы не ходит, машин не заводит,
Не едет в Париж, чтоб развеять тоску…
Копаясь прилежно в своем огороде,
Он вырастит овощ на зависть друзьям —
Который шедевром окрестят в народе,
В Париж привезут, чтоб скопировать там.
Среди толпы чужой и темной
Среди толпы чужой и темной
Ты был мне — книжный идеал,
И этот мир серо-нескромной
Тебя к себе не принимал.
И впрямь, как медвежеподобен,
Как неуместно странен ты,
И как громоздко неудобен
Ты для квартирной высоты!
Как не летать небесной силе
В краях подводных, в глубине,
Так и твои тяжелы крыле —
Ты гость случайный на земле.
И потому вдали сраженья
С земною косною судьбой:
Победы ль будут, пораженья? —
Но, как в стихах: «И вечный бой…»
Как страшно, друг!
Сбежать бы в детство, —
В звучащий сладко твой рассказ —
В старозаветный, старосветский
В провинциально-тихий час.
Черно-синие зимние тени из окон
Д. А. М.
Черно-синие зимние тени из окон
Наплывают —
и день народившийся меркнет…
И свечного огарка мерцающий кокон…
Гонит мрак, будто
в давнем и праведном, веке.
Как попал ты сюда —
в мир уснувших, застывших,
Цифр бездушных
и снежно-пустынных событий,
И сограждан беспамятных,
землю забывших,
Чем согреться
в искусственно-созданном быте?!
И одно остается — сбежать и закрыться
От навязчивых дел, что вокруг ворохами.
Согревать свою душу —
молиться, молиться,
И, оттаяв, пролиться слезами-стихами…
Когда лист чистый, белоснежный
Ю. И. Р.
Когда лист чистый, белоснежный
Внимал моим страстям земным,
С небес являлся ангел снежный
Унять пожар, рассеять дым.
И устремляясь в мир чудесный,
Искала истины я твердь,
Чтобы отблеск звуков поднебесных
В своих стихах запечатлеть.
Но Промысла рукою твердой
Мир изменился на иной,
И вместо белых крыльев — гордый
Сонм темных духов надо мной!
Ужель старания ничтожны
И замыслов чудесный сад
Лишь только воплотится — Боже! —
Ведет прямой дорогой в ад!
Дуэли
Дуэли,
Дуэли,
Дуэли…
В метели,
дожди, жару…
К снежной постели
Мы не успели —
Ой, не к добру!
Веками на помощь бегу
По следу,
по слуху,
Хватило бы духу
На том берегу…
Дуэли,
Дуэли…
Дуло и дым:
Отдана дань
дамам и дням —
и многим другим…
Вот она, грань!
Дуэли,
дуэли,
дуэли…
Два секунданта, шаги…
День покачнулся на древней качели:
«Дети.
Не отдал долги…
Как тошно…»
Губы дрожат у друзей,
Кровит на снегу морошка.
Дантесы всегда у цели,
Лишь я опоздала немножко…
Москва. Марина. Как давно…
Москва. Марина. Как давно
С тобой мы мерили проулки
сквозные, торопясь в кино,
Стучали каблуками гулко.
Оставивши Тмутаракань,
О славе грезили и счастье:
Любые временны ненастья
И чудом разрешится брань…
Стоит Москва, как и всегда,
А ты во Сергиевом Посаде,
Да во церковной спишь ограде
И видишь, как шумит Москва…
ЕСЛИ ДУШУ ОХВАТИЛА ДРОЖЬ…
«Вы — соль земли. Если же соль потеряет
силу, то чем сделаешь ее соленою?
Она уже ни к чему негодна, как разве
выбросить ее вон на попрание людям»
(Матфея. 5:3–5)
Молвила брату сестрица
Молвила брату сестрица:
«Ваня, не пей из копытца!»
Молила Ивана Марья:
«Не тронь только горницу дальнюю!»
Велел Бог Адаму: «Дети!
В саду сем пребудьте веки —
Не трогайте дерево смерти, —
Познав его, станете смертны!»
Ослушался братец сестрицы,
Испил он студеной водицы —
Запрыгал козленком, заблеял:
«Аленушка, что я наделал!»
Иван не послушался Марью —
Открыл он ту комнату дальнюю —
На горе себе Кощея
Он отпустил, жалея.