Обратная сторона войны - страница 47
Многие солдаты, раненные пиками и получившие по четыре и более колотых раны, во что бы то ни стало стремились остаться со своими товарищами, расставшись с которыми, они остались бы совершенно заброшенными, ибо хорошо знали, что в других местах господствовала еще-большая нужда. Вот почему позднее в нашем лагере, перед битвой при речке Черничной, среди немногочисленного состава было много таких, которые в нескольких сражениях получили по 10–15 раз казацкими пиками; был даже один егерь, раненный пикой 24 раза, звали его Гегеле, а родом он был из Леонберга.
В среднем удары пикой редко бывают опасны. Я назвал бы их, в общем, легкими ранениями, ибо они всегда задевали лишь кожу и мускулы и лишь редко давали глубокие и сквозные раны — тогда только, когда удары пики были особенно сильны, когда пикой действовали с разлета. Гораздо серьезнее и, в общем, опаснее бывают удары копьем, ибо они одновременно и колют и режут. Копья вонзаются вглубь тела, задевают благородные органы и сосуды и нередко вызывают смерть. (…)
Один гусар ранен был копьем в правое бедро, сзади в седалище. Его привезли ко мне сидящим на коне. Искаженные черты лица, его бледность, тусклый, умирающий взор — все это при первом же взгляде обнаруживало поражение благородного органа и близость смерти. Пока его снимали с коня и обнажали ему рану, он уже умер. Глубокая колотая рана находилась на внешней задней части бедра, при выходе она была шириной в два пальца. Копье перерезало ему nervus ischiadicus, в чем я убедился, расширив рану. Пика, которая делает только узкие круглые, треугольные или четырехугольные раны — в зависимости оттого, какая она сама, круглая или многогранная, — не может наносить таких повреждений».
Появление на поле боя огнестрельного оружия изменило и характер большинства ранений.
«У одного кирасира из саксонской лейб-гвардии, человека почти невероятного роста, все мускулы левой ляжки, от колена до седалища, были совершенно разорваны гранатой до самой кости. Раздерганные мускулы и клочья кожи образовали сплошную израненную поверхность, из которой, однако не шла кровь. Вообще, рваные и давленые раны не дают много крови, вследствие паралича сосудных конечностей; даже артерии иногда не дают крови. Наоборот, при ранах, причиненных острым оружием, кровотечение сильное. У этого саженного саксонца мужество соответствовало росту. «Рана моя, правда, велика, но она скоро заживет, я человек здоровый, и кровь у меня чистая», — заявил он. (…)
…Во время этой стычки я видел, как пушечное ядро оторвало артиллерийскому капитану Прониарду его седую, как снег, голову, так, что нельзя было потом отыскать ни малейшей частицы ее. Отсюда меня позвали к раненому, который поражен был снарядом на тропинке у берега Дуная и лежал весь в крови. Он ранен был в верхнюю правую сторону груди, около подмышки, тяжело и болезненно дышал и кашлял кровью; раздев его, я увидел рваную рану, размером с игральную карту, с переломом и раздроблением трех ребер. Рана истекала кровью и, пенясь, дышала, иначе говоря поверхность легкого была так повреждена, что входил и выходил воздух, который смешивался с кровью и шипел, пенясь. (…)
Я вынул осколки костей, какие нашел, стянул клочья раны, положил пучок корпии и компресс, когда я попросил раненого сесть, он снова стал жаловаться на боль и тяжесть под рукой с противоположной стороны. Я осмотрел и ощупал место и нашел, что левая подмышка занята круглым твердым предметом, ближайшее обследование которого скоро убедило меня, что это пушечное ядро. Одну половину шарообразного ядра отлично можно было нащупать, другая половина заполняла левую подмышку, и так как нащупываемая часть его покрыта была лишь кожным покровом, то мне нетрудно было устранить это постороннее тело посредством большого крестообразного надреза. Лишь по удалении ядра я нашел, что сломаны также два ребра на этой стороне. Я закончил теперь перевязку и взял с собой» шестифунтовое ядро; тем временем товарищи раненого добыли фуру, на которую его уложили, и все мы удалились с этого опасного места.
Это ранение в высшей степени замечательно не только тем, что оно редко случается но и тем, что оно не сопровождалось немедленной смертью, что легкие не были повреждены в крайней степени — ибо раненый мог отчетливо говорить, кашлять, а позднее даже громко кричать — и что, по видимому, не был задет спинной хребет: пациент во время операции мог сидеть. (…)