Обратной силы не имеет - страница 3
- В первый раз летишь? - негромко осведомился я.
Голова шмыгнула носом и кивнула.
- Высоты, значит, боишься? - я ласково погладил ее за ухом.
Она всхлипнула и виновато угукнула.
- Мне тоже, когда первый раз в космос летел, было страшно, - признался я. - Так знаешь, что я сделал?
Голова распахнула оба глаза и заинтересовано повела ушами в мою сторону.
- Я закрыл глаза, чтобы не бояться, и спокойненько делал свое дело! - врать, конечно, не хорошо, но сейчас меня оправдывали высокие педагогические цели. - А потом стал постепенно открывать глаза и посматривать с высоты... Знаешь, какая Земля красивая из-за облаков? Видела когда-нибудь?
Голова качнулась из стороны в сторону. Понятное дело, где ж ей видеть. Молодняк же, зелень еще не облетанная, последний выпуск школы Змеев Горынычей.
- Хочешь, покажу? - я ткнул пальцем в выходное отверстие ступы. - Просовывай сюда головку и открывай пасть. А потом, когда начнешь работать, медленно открывай глазки - и любуйся!
Пару секунд голова еще сомневалась, но потом решилась, зажмурила глаза и нырнула в выходное отверстие. Мгновение спустя я услышал гулкий рев заработавшего змеиного горла. Блок ракетных двигателей Д вышел на нормальный рабочий режим.
Я привязал веревку лебедки к поясу скафандра, сунул горсть лесных орехов белке, крутившей колесо, и заскользил по спиральному коридору вверх, обратно в пилотский отсек.
2.
Как известно, космическое пространство открыл наш отечественный естествоиспытатель Козьма Навтин.
Задумавшись после жаркой баньки и ведра выпитого холодного пива над природой окружающего мироздания, Козьма сын Фокия решился на мысленный эксперимент и стал постепенно исключать из располагавшейся вокруг него Вселенной отдельные элементы. Раз - и вывел за скобки толстенькую и шаловливую банщицу Марфушку. Два - и пренебрег воздушной атмосферой. Три - и избавился от вод океанских, морских и речных. Четыре - и мысленно отправил в небытие целиком всю твердь земную.
И вот когда Козьма Навтин совершил весь этот мыслительный прорыв, он оглядел полученный результат внутренним взором и обнаружил себя висящим в безвоздушном пространстве, утыканном сверкающими иглами звезд, петляющими вокруг Солнца планетами и туманными пятнышками далеких галактик.
Неприятный холодок пробежал по спине великого естествоиспытателя от основания шеи и до самого седалища. Козьма Навтин сообразил, что в своих мысленных экспериментах зашел слишком далеко от жарко натопле6нной бани и ласковых рук шаловливой Марфушки, и решил сделать временную остановку на широкой дороге познания.
Обнаруженному в результате эксперимента звездно-планетному простору отечественный ученый с присущей ему научной скромностью подарил собственное имя и впредь стал именовать его козьмосом.
Позднее, уже после женитьбы великого естествоиспытателя на банщице Марфушке и постепенной его переориентации от вопросов устройства мироздания к проблемам ведения домашнего хозяйства, ученики Козьмы Навтина совершенно логично нарекли науку по изучению и завоеванию заоблачных пространств козьмонавтикой. Правда, при регистрации открытия в международных научных организациях слова "козьмос" и "козьмонавтика" из-за плохого перевода трансформировались соответственно в "космос" и "космонавтику". Но на радостях за успехи отечественной науки этого никто не заметил.
На практические рельсы новую науку поставили тоже наши лукоморские ученые. Гениальный водяной, учитель-самоучка из провинциальной Калюжи, Кости-в-тин Цыцька-Ловский обосновал возможность применения Змей Горынычей и летающих ступ в единой связке и вывел формулу взаимодействия живой и мертвой воды. А домовой из Житомира, Серьга Король-Королевич, выйдя на волю из застенков полицейского управления, где он по злобному навету отсидел без малого десять годочков, быстро сориентировался в новой политической и научной обстановке и вместе с коллегами - тоже из бывших затворников царских башен - создал первые наши беспилотные и пилотируемые космолеты.