Образ Другого. Мусульмане в хрониках крестовых походов - страница 5

момент восприятия действительности, представления и ценности описываемой чужой культуры. Тогда исторический источник становится не просто документом, имеющем формальное содержание, из которого историк извлекает нужную ему информацию, но историческим памятником, текстом, запечатлевшем мысль и язык другой эпохи. Такой взгляд на историю также исходит из понимания чужой культуры. По словам М. М. Бахтина, понимание диалогично — в отличие от объяснения, подразумевающего работу одного сознания, оно предполагает работу двух сознаний, двух субъектов.[22] Значит, «чтобы работать, сознание нуждается в сознании, текст — в тексте, культура — в культуре».[23] Подобный подход к историческому исследованию коренным образом изменяет всю ситуацию. Он ориентирует историка на демистификацию факта. Ведь факты, если следовать этому взгляду, не присутствуют в готовом виде в источниках, они подвергаются переосмыслению в духе соответствующей системы представлений уже на стадии сочинения исторического произведения, призванного будто бы отражать реалии. Историк, изучая создаваемый в источниках образ реальности, не может не сознавать, что этот диалог с чужой культурой вовлекает в историческое исследование и его собственную систему ценностей. На основе исторических памятников он также моделирует определенный образ реальности, который в свою очередь является продуктом человеческого сознания. Как создатель исторического памятника, так и автор исторического труда зависят от культурной традиции, системы представлений, господствующей в обществе. И эту культурную традицию невозможно элиминировать, ее необходимо принять во внимание. Лишь тогда мы сможем приблизиться к «истинной реальности». Так утверждается относительный характер исторического знания.

Стремление исследовать культуру и общество «изнутри», включить в историческое исследование анализ человеческого сознания стало вообще чертой современного гуманитарного мышления. Такой подход к истории культуры послужил импульсом к возникновению многих новых направлений исторической науки и гуманитарной мысли — так возникли «школа Анналов», семиотика, рассматривающая культуру как знаковую систему, обладающую своим кодом языка и стремящаяся за «планом выражения» вскрыть «план содержания» и др. Так было открыто «Иное» Средневековье, появились новые темы и нетрадиционные методы их исследования. Среди них — народная культура, изучение которой игнорировалось, так как прежде религиозная практика раннего Средневековья отождествлялась с суевериями. К новым проблемам относится и история ментальностей, изучающая систему представлений и ценностей различных общественных слоев, — этот сюжет ранее оставался за пределами «научного» исследования, требовавшего исключить «субъективность».

Понятие «Иное» применительно к истории было также уточнено и конкретизировано. Образ Другого — представителя другой культуры и цивилизации, другой социальной группы стал предметом оживленного интереса историков. В результате существенно расширилось предметное поле исследовании в медиевистике: были открыты персонажи «Иного» Средневековья — чужаки, бедные, прокаженные, сумасшедшие и маргиналы — т. е. те, кого христианский социальный порядок исключал из средневекового общества и кого, следуя за средневековыми документами, исключали из своего исследования историки.[24] В поле зрения медиевистов оказались такие темы, как образ иноверца, восприятие в Средние века схизматиков, еретиков, евреев и мусульман, представления об иных землях и народах и пр.[25] Общая черта этих исследований — попытка проникнуть в сознание средневекового человека, стремление раскрыть субъективное восприятие мира. Новые подходы позволили иначе оценить многие известные источники и по-новому взглянуть на старые темы. Присутствие в источниках небылиц и фантастических деталей, ранее рассматривавшихся как предрассудки, получили свое объяснение в контексте анализа сознания. Маргинальные социальные слои Средневековья, на которые медиевисты привыкли смотреть глазами представителей высших элитарных культурных и социальных слоев, стали предметом самостоятельного исследования. Проблема Иного перерастает рамки отдельной дисциплины и превращается в метод, стиль современной гуманитарной рефлексии. Ныне историки пытаются изучать чужую культуру, исходя из ее собственных критериев и избегая оценочных суждений эпохи Просвещения, эволюционизма XIX в. Но такая интерпретация