Обучение - страница 19

Старик вспомнил, что внук давно просит принтер, и сейчас предоставлялся удобный случай, чтобы заработать. Хозяин заплатит любые деньги за то, чтобы смыть следы своего подлого выстрела в вольере.

Нет, сказал старик, я все равно не буду это мыть.

Тогда вы уволены, сказал Дими.

И замечательно, сказал старик, так мне и надо, я давно хотел попросить вас о таком одолжении. С нашим превеликим удовольствием, сказал он, но отвечать вам придется. Уж поверьте мне, обязательно придется! Как-никак мне скоро помирать.

Давит на жалость, подумал Димичел, «помирать» ему скоро. Они здесь, на своем мысу Убиенного, по сто лет живут, до старости курят кальяны и лапают своих жопастых теток.

Садовник вытер руки, хотя он и не прикасался к убитой собаке, о грубые штаны полувоенного комбинезона и, не оглядываясь, направился к воротам.

За расчетом приходи завтра, сказал ему в спину управляющий.

Старик-садовник, по-прежнему не оглядываясь, помахал коричневой от многолетнего загара, с проступившими старческими пятнами рукой. А может, пятна проступили от ожогов солнца, которые рыбаки всего мира считают раком кожи. От рыбацкого «рака» кожи еще никто не умер.

Тут Димичел вспомнил, что у американского писателя Хема на коже были такие же пятна.

Помойте вольер, заверните в мешковину тело собаки и отвезите на берег протоки Кантор. Там, в распадке, выройте яму и закопайте Адель, сказал управляющему Димичел, сегодня же подыщите нового садовника.

Управляющий молча разматывал пластиковую катушку-бухту на колесиках с резиновым шлангом и подключал «кёрхер» – немецкий моечный аппарат, с помощью которого они мыли машины и дорожки в саду.

Пройдя основным руслом большой реки и легко преодолев два, уже достаточно мелких, переката, таймени свернули в протоку Кантор. Именно она, протока Кантор, и вела к теркам нерестилища. Ее можно было бы назвать второй рекой – протока тянулась из-под горы на несколько десятков километров. Но при впадении в основное русло протока заканчивалась перекатами, которые в жаркое лето пересыхали. И тогда вода в протоке застаивалась. Она становилась зеленой, и желтые листья покрывали ее заводи.

Именно здесь, в далеком и малодоступном для человека урочище, таймени и лососи откладывали свою икру. Кантор была протокой Таймери.

Весной мальки скатывались в глубины океана, и там они превращались в больших и серебристых рыб. Люди пытались определить способы и вычислить годы прекрасного превращения, а также и пути миграции лососей, но они никогда не могли понять, каким образом мальки через много лет находили путь обратно – в верховья протоки Кантор. Ведь они возвращались к месту своего рождения и проделывали путь, кажется, миллионы лет подряд, чтобы продлить род и здесь же умереть.

Люди ставили свои походные лагеря у входа в протоку. Они могли часами наблюдать, как лососи, разогнавшись, выпрыгивают на несколько метров, чтобы преодолеть мелководье перекатов. Брачные прыжки лососей фиксировались на фото- и кинопленку, а потом демонстрировались в студенческих аудиториях и научных залах. Там, в душных залах, громко обсуждались хордовые и лучеперые, аппендикулярии и огнетелки.

Тайм и Тайма не могли прыгать так высоко. Они были слишком тяжелы для таких прыжков. Нужно было успеть подняться вверх до полного пересыхания перекатов, когда галечные косы перебинтуют тело протоки.

Тайм пускал Тайму первой, потому что удивительным образом она могла определять проходы в мелководье. Струи уже подогретой ярким солнцем воды обтекали большие и малые камни, но тайменям нельзя было идти в теплые струи. Даже не потому, что рыбы могли ободрать свои плавники и поранить бока. Они просто могли заплыть в тупик, из которого не было выхода. Только холодная струя горной реки означала, что проход для тайменей существует. И он свободен.

Тайма находила такие струи безошибочно и вела за собой самца. Никто из людей не видел, как таймени проходят мелководье, когда они плывут на икромет.

Усидчивые наблюдатели прыжков лососей сидели на перекатах, фиксируя в аккуратно разграфленных тетрадях не только рекордные высоты, но и каждый проход горбуши, кеты – летней и осенней, кижуча, нерки и даже чавычи – рыб породы лососевых, заходящих в реку на нерест.