Обвал - страница 15

— Нашла время!..

— Теленочек! — фыркнула Полина Алексеевна. — Что ты в этом деле смыслишь?! У тебя кровя иссохла от болезни, и твоя Мариха, наверное, страдает. Ха-ха-ха!

— Маринка святая! — возмутился Митя.

— Теленочек, ты не верь. Я слышала, что к ней уже пристроился в больнице один немец — ефрейтор Вульф. Во-о! С такой рожей!

— Не сочиняй!

Полина Алексеевна придвинулась к Мите.

— Эх, теленочек! — Она перекрестилась. — Сам Ахмет Иванович Зияков говорил об этом. Ты его разве не знаешь? Крановщик из морского порта. Герой! Ему давали броню от войны. А он плюнул на эту броню и пошел. Был ранен на Ишуньских позициях. Вернулся и теперь скрывается. Все же лейтенант. Слушай дальше. Он затопил лодку и теперь собирается ночью переплыть на Тамань. — Она тяжко вздохнула: — Как ты думаешь, будет облава? Сладкий он, Ахметик-то…

Лицо ее вдруг засветилось, крашеные губы вздрогнули, оттопырились — похоже было, что она в эту минуту мысленно ощущала близость Зиякова.

— А «папашка»? — тихо спросил Митя про Токарева.

— Фу! «Папашка» ревнючий… Я терплю его из-за подарков. В этом деле, Митенька, мой «папашка» амбарчик, набитый ценностями. Вчера он подарил мне рубиновую подковку. — Она распахнула пальто — на ее высокой груди вспыхнула яркая дужка.

Полина Алексеевна еще стояла с выпяченной грудью, еще глядела на Митю глазами, наполненными торжеством и просьбой, как тихо отворилась дверь — появился объемистый Саликов, обвешанный сумками.

— Сынок, вот ты каким делом занимаешься! — усмехнулся он и, сбросив с себя сумки, воззрился на Полину Алексеевну. — Пах! Пах! Женщина высшей прелестности. А теперь, Полиночка, послушай новость. Большой новость… Сейчас, сейчас. — Он сел за стол. — Новость такой, Поленька, золотце, твой «папашка», то есть бывший штабс-капитан при царе Горохе, выдвигается германским командованием на пост головы городской управы. Выпьем за это. Водка есть.

Полина Алексеевна выпила, Митя не стал.

— Сынок, и верно, тебе нельзя. Слушай, сынок… Я очень-очень хлопотал перед господином Фельдман, чтобы он тебя взял к себе на службу. Ну, там на след какой напасть. А я тебе покажу след одного человека. За это большой деньга получишь. Так сказал сам капитан Фельдман. Танцюй, сынок, я погляжу, что ты стоишь…

Напившись изрядно, Саликов облапил Полину Алексеевну и шумнул на Митю:

— Сынок, да уходи ты отсюда!

Митя выскочил во двор, а Полипа Алексеевна сильно толкнула Саликова, и он, семеня, опрокинулся на Митину кровать. Митя услышал, как захохотала Полина Алексеевна, а потом сердито выкрикнула:

— Татарва! Смотри, в лоб получишь от моего Ахметика!.. Да не лезь, бурдюк, мне деньги не нужны!..

Уже меркли звезды, когда с шумом выкатился из сараюшка Саликов, все также обвешанный сумками, бубня что-то под нос. Митька напряг слух, но не разобрал.

Звякнул запор калитки — во двор вошел Токарев, потом, немного спустя, появились трое или четверо. Токарев повел их в беседку, образованную сплетением виноградных лоз. Расселись за столиком. Отец развязал один узел, выставил литр водки на стол. Токарев шумнул:

— Саликов, да погоди ты! Что в Симферополе-то?

Митька бесшумно приблизился к беседке, затаился в траве, смотрит и слушает, как наказывал ему Сучков накануне. Он понял: собрались распределять обязанности между собой, если их назначат в горуправу. Гомонят уж под звон стаканчиков. Верзила Сан Саныч Бухчеев, завсегдатай базарных пивнушек и бывший петлюровец, хихикает да наливает в стаканы.

— Перестань! — Токарев стукнул по столу кулаком. — А то выброшу из списка!

— Бухчей! — вдруг загорячился отец. — Ты же сука! Я мало-мало знаю, кто чем дышит.

— Господа! Господа! — опять стукнул по столу Токарев. — Я призываю к единству…

Из сараюшка показалась Полина Алексеевна и, не останавливаясь, побежала в дом. Токарев приподнялся, видно, услышал дробный цокот Полининых каблучков, объявил:

— Господа, разговор продолжим у Фельдмана. Сейчас же — по домам. — Причесался перламутровой расческой и, когда все вышли со двора, облегченно вздохнул: — Ну, Поленька, теперь наш час…

Но для Мити его час еще не настал: он имел пропуск лишь для дневного времени, да и тот врученный ему позавчера Полиной Алексеевной, чтобы ходить в магазины до «шестнадцати ноль-ноль». Тревога за жизнь Сучкова брала за душу, и он не стал ждать восхода солнца, решил пойти в горбольницу. Шел садами, крадучись. Однако, когда перелезал забор, вставший на его пути, угодил в руки двух патрульных.