Обычные приключения «олимпийца» Михаила Енохина - страница 7

Злорадно улыбаясь, Борис и Хихикало стояли у дома и смотрели на тени «врагов», мелькавшие в открытом окне.

Молчун ударил бойком о подоконник, огнетушитель взревел, но тут перекрутилась веревка, и струя ударила не в комнату, а вниз, на Бориса и Хихикало.

Раздались истошные вопли! Послышались грохот упавшего огнетушителя и торопливые шаги Молчуна по крыше!

Высунувшись из окна, Михаил и Женька с изумлением смотрели на удиравшие прочь «взмыленные» фигуры:

— Они!.. — ужаснувшись, догадался Женька.— Я с тобой куда хочешь согласен плыть... лишь бы от Борьки подальше.

А Михаил вдруг захохотал, хватаясь за живот.

— Ой, помру-у!!! — завывал он от смеха. На крыльцо выскочила перепуганная тетя Клава.

— Пожар? — она недоуменно уставилась на огнетушитель, все еще изрыгавший пену. — Ну надо же... с гвоздя сорвался!

Внезапно затрещало дерево, Молчун с обломившейся веткой рухнул на кусты роз и унесся за ограду. Тетя Клава так и села на крыльцо:

— Видали? Обезьяна.

— Ой, не могу! Держите меня! — стонали в окне Михаил и Женька, заходясь от хохота. — Обезьяна! Целых три! Ха-ха-ха-а!

— А вы не смейтесь, — обиделась тетя Клава. — Слепые? Как сиганула! Их, знаете, сколько в Крыму развелось! И в газете писали! Они к нам из Сухумского питомника кочуют. Человекообразные шимпанзе! Заметили — очень на человека была похожа!

И побежала к соседке рассказывать про обезьяну.

Рано утром, когда зычные молочницы пронзительно кричали всему городу «Молоко-о!», Михаил и Женька отправились на море.

— Солнцем не увлекаться, — предупредила тетя Клава. — Особенно ты, Михаил. Сгоришь! Ясно?

— Ладно, — откликнулся он уже за воротами.

— Обедать в два, не опаздывайте! — тетя Клава сокрушенно принялась наводить порядок в изломанном «обезьяной» розарии.

Велико же было ее удивление, когда на шипах роз и обломках веток она обнаружила загадочные лоскутья! Если бы у нее была возможность приложить их к дырам штанов и рубахи Молчуна, то она... неизвестно что сделала бы с ним за свои любимые розы!

А Михаил с Женькой шли к морю, оно неправдоподобно возвышалось высоко над домами, отделенное от неба тонкой ниткой горизонта. И казалось, что если эту ниточку вдруг перережет своим килем какой-нибудь пароходик, море и небо сольются.

— Я тут деньги привез,— рассказывал Михаил Женьке,— на школьных завтраках за год сэкономил, старался поменьше есть... Десять рублей.

— Ого! — поразился Женька.

— Мало, — огорчался Михаил, — на четверть паруса. А уж на шлюпку и подавно не хватит. Знаешь, на нее сколько материалов уйдет?!

— Много, — подтвердил Женька. — Несколько тысяч.

— Чего несколько тысяч? — удивился Михаил. — Рублей?

— Не-а, материалов, — невозмутимо ответил Женька.

— Чудак ты, — засмеялся Михаил и вновь посерьезнел: — Хорошо б старую шлюпку найти и починить. У тебя ничего на примете нет?

— Есть! — с жаром сказал Женька. — На брошенной пристани их навалом! Там всякие, — затараторил он, — и маленькие, и большие, и шаланды рыбацкие, и ялики, и баркасы, и плоскодонки.

— Живем! — обрадовано воскликнул Михаил.

Женька покосился на подзорную трубу, торчащую из Мишкиного кармана, и попросил:

— Дай посмотреть, а? Ты не думай, я не просто так. Я хочу на старую пристань посмотреть: дежурит сегодня сторож или нет.

— Сторож, — огорчился Михаил, — кто ж нам шлюпку отдаст, если сторож. Раз их караулят, значит, они нужны.

— Попросим, — убеждал его Женька. — Купим ему поллитра, он и отдаст.

Михаил даже вздрогнул:

— У тебя сумасшедших в роду не было?

— Не было, — с достоинством сказал Женька. — А-а, это ты про поллитра. Я ж в «Крокодиле» сколько раз на картинках сторожей видел. Они все пьяницы с красными носами, а в кармане бутылка. Сторожа без бутылки никогда не рисуют! Ему нарочно ее дают разные жулики, чтобы он не увидел, как они склад грабят!

— Но мы же не жулики и не грабители, — возмущался Михаил. Женька озадачился и грустно сказал:

— Правда...

— Выпросим, — теперь уже Михаил начал его успокаивать.— А рыбаки, может быть, нам парус дадут, рваный какой-нибудь, ненужный.

— А мы починим! — подхватил Женька. — Не маленькие!