Обыкновенные чудеса - страница 11

— А вы, я вижу, все еще в образе. Меня это тоже поражает. Столько времени — в образе. Удивительно!

— Куда я попал? — хмуро спросил экс-тиран. — Что это за мечеть, а? Мустаким Мирзаевич рассмеялся.

— Люблю остроумных людей Мечеть!.. Здорово сказано. Действительно, своеобразная мечеть. Только здесь поклоняются не аллаху, а наукам.

— Наукам?!

— Ну, конечно, — наукам. Вы попали в Бухарский педагогический институт. Юноши и девушки, которых вы видели в вестибюле, решили стать учителями, учеными…

— Столько много учителей? — удивился экс-узурпатор.

Профессор Мирзаев пожал плечами.

— Вас это удивляет?.. Впрочем, понятно, вы же в "образе".

— Ни в каком мы, наше высочество, не в образе! — рыкнул старикан. — И диспут в чайхане богопротивный был. И тот старик… С рябинками на лице…

— Шамсутдин-ака Арсланходжаев?

— Он самый!.. Очень опасный человек. В зиндан бы его, нечестивца, — последние слова старикан произнес мечтательно, чем очень развеселил профессора.

— Верно сказали, товарищ артист. Арсланходжаев для бывшего эмира и его своры очень опасный был человек. Коммунист с 1919 года. И отец его был коммунистом, только еще раньше в партию вступил, в 1918 году. И братья Шамсутдин-ака были коммунистами. И приятели, товарищи-коммунисты, например, Максуд-ака Курбанов…

Бывшее высочество позеленело от злобы.

— Довольно!.. Слышать не можем… Те-те-те… Припоминаем. Злокозненный Шамсутдин, как только рухнуло владычество, был секретарем комитета комсомола Бухарского вилаята.

— Ха!.. А вы, товарищ, артист, неплохо изучили историю Бухары.

— Эта история у нас вот где сидит, — старикан похлопал себя по сухонькому загривку. — Ты нам лучше вот что скажи: ты, как мы полагаем, из хорошей семьи, потомок наших верных имамов или даже мударрисов… А связался со злокозненными кяфирами — вроде Шамсутдинки и ему подобных нечестивцев! Зачем так делал, а?

Профессор от души рассмеялся.

— Ну и остряк же вы, товарищ Вицин!

— Вицин?! — ахнул старикан. — Откуда про Вицина узнал?

— Да вы же с ребятишками на экскурсию в Арк ходили. Ребятишки и разнесли эту новость по городу. Позвольте спросить, как здоровье ваших веселых партнеров — Никулина и Моргунова?

Старикашка до того обалдел, что сам не ведая почему, ответил:

— Здоровье их, слава аллаху, хорошее, — и тут же опомнившись, грозно спросил. — А ты почему, профессор, увиливаешь, почему не отвечаешь на наш высочаиший и всемилостивеиший вопрос?

— Да никакой я не потомок имамов и мударрисов. Отец мои был неграмотный человек. Даже расписаться не мог!

— Батюшки-Светы! — по-бабьи всплеснул руками экс-тиран. — Что же это такое делает-ся?.. Конец света!.. Ой-бо-о-о-о!.. Бывший деспот, покачиваясь, вышел из профессорского кабинета. На негнущихся ножках кое-как спустился с лестницы.

Старикан свернул от пединститута налево и вскоре очутился в совершенно незнакомом месте… Красивые современные дома. Парк. А это что?.. Зеленое поле, а по нему бегают в трусиках, молодые парни и бьют ногами по мячу!.. Стыд-то какой!

Возле витрины с газетой "Советская Бухара" он остановился, кряхтя, достал старомодные очки, вздел на нос, принялся читать по окладам полузабытые русские буквы. "Дадим стране бухарский высококачественный хлопок…" Ой-бо!.. Это сколько же на пуды получится?

Долго беззвучно шевелил старческими блеклыми, морщинистыми губами. Наконец, подсчитал — и ахнул. Ой-ой-ой!.. Схватился за сердце, вскричал громко:

— Карау-у-ул!.. Ограбили!

На крик сбежался народ.

— Что случилось?..

— Кто посмел обидеть старика?

Сквозь толпу пробился милиционер, козырнул бывшему высочеству.

— Прошу извинить, вы, кажется, звали на помощь?

Разъяренный старикашка зло сверкнул глазами на блюстителя порядка.

— Уходи, ступай с наших высочайших глаз долой, неприятный нам, кызыл миршаб.

— Миршаб? — не понял милиционер.

— Да, миршаб, охраняющий нынешние порядки, которые нам, нашему высочеству, невыносимо лицезреть!..

Милиционер окинул внимательным взглядом странного старика, нахмурился и сказал официально:

— Пройдемте, гражданин.

— К-к-куда-а? — испугался бывший деспот.

— В милицию.

Люди вокруг одобрительно зашумели. Послышались голоса.