Обыкновенные чудеса - страница 16

— Смотри и удивляйся, о, к счастью, последний из мангитов. Совсем недавно, десять-двенадцать лет назад, здесь обитали всего 57 человек. А теперь!.. Вот газопровод Бухара-Урал… А вот, в северном направлении, пролегла "голубая магистраль" на Москву. К 50-летию Великого Октября столица нашей многонациональной Родины Москва получила бухарский газ.

Замшелый старикан как-то весь съежился, усох, и вдруг стал икать.

— Х-х-хватит… хва-хватит. Не жжжела-а-ик… им больше!

А вертолет уже подлетал к другому строющемуся городу-красавцу — Зарафшану.

— О ваше бывшее!.. Узнаете? Это же пустыня Кызылкум, местность Мурунтау. Видите огромную горнообогатительную фабрику? Это комбинат по извлечению золота…

— Ззз-о-олото.! — взвыл экс-тиран ужасным голосом. — Мое-о золото!.. Ик!.. Мое золото… Мое-о-о!

— Не надо волноваться, ваше бывшее. Золото это не ваше. Оно принадлежит народу. Да вы не переживайте, вы давным-давно умерли. Покойничек вы, хе-хе-хе!

Однако экс-кровосос, хоть и покойничек, учинил в вертолете форменный дебош. Он даже пытался выскочить из кабины и все орал: "Золото! Мое золото-о-о… Мое!!!"

Напрасно Афанди успокаивал их бывшее высочество, предлагал посмотреть на Советский Таджикистан — замечательную республику, созданную на западных землях бывшего эмирата. Замшелый старикан совсем осатанел. Хватал Афанди за горло, кусался и все вопил:

— Золото!.. Как же мы оплошали, не ведали о столь богатом месторождении золота?! Мое зо-олото!.. Мое-о-о!..

— Какой же вы, однако, беспокойный покойничек! — рассердился Ходжа Насретдин. — Ну чего вы лезете в бутылку?

— Хотим лезть в бутылку… Будем лезть в бутылку! — надрывался старикашка. — Мое зо-олото… Золотишечко… Золотушенько… Будем, желаем лезть в бутылку…

Афанди пожал плечами — и вдруг его осенило. Веселый мудрец вытащил из сумки пустую бутылку из-под Ташкентской минеральной, протянул ее экс-эмиру.

— Нате, ваша жадность. Воля экс-эмира для меня священна. Лезьте прошу вас.

И, как и полагается в восточной сказке, эмир полез в бутылку. С воплями: "Золото!.. Мое зо-о-олото!" — их бывшее влезли в бутылку, вместе с поношенными сафьяновыми сапожками, с кривой саблей…

Афанди проворно заткнул сосуд пробкой, залил сургучной печатью, облегченно вздохнул.

— Ну, кажется, угомонился!

Насретдин приложил ухо к бутылке. "З-з-оолото-о-оо… Зззззз", — зудела бутылка.

Вертолет сделал еще глубокий вираж. Теперь он несся над пенистыми водами Зарафшана.

Афанди открыл дверцу, размахнулся и швырнул бутылку в величественную, воспетую поэтами реку.

— Слава бывшему аллаху! Наконец-то я избавился от этого злобного покойничка.

Река подхватила бутылку, понесла…

Веселый мудрец внимательно проследил за бутылкой… Наконец, она исчезла в бурных волнах.

— О-амин! — произнес веселый мудрец и провел ладонями по знаменитой своей бороде.

— О-амин! — повторяю и я, записавший эту удивительную историю, приключившуюся недавно в Благородной Бухаре.