Обыкновенные волшебные часы - страница 21

— А тот, кто создал Лапутию? Кто он и чем занимается?

— Он человек. И он тоже постоянно занят. Он пишет то, о чём думает. Он пишет для больших серьёзных людей и для совсем маленьких.

— Ах, как я хотела бы попасть в Лапутию, — мечтательно воскликнула Трабаколла. И тут же грустно добавила: — Но ведь куклы ни за что не отпустят меня. Даже если Марсальяна или Трикандина, которых сейчас изготовляют, окажутся лучше меня! Они засадят меня в музей! Ах, как трудно быть самой… самой…

— И самым, самым… — добавил Тик-Так, — тоже быть очень трудно. И самым добрым. И самым великодушным. И самым мудрым… И так во всём.

— Да, — вздохнула Трабаколла, — но я-то всего-навсего только самая, самая красивая. А в этом нет ни капельки моих заслуг. Поэтому, видимо, я и не дорожу своей красотой… Ах, как бы я хотела стать самой, самой счастливой. Но это совсем трудно.

— Это действительно трудно, — согласился Тик-Так.

— Но если бы я смогла убежать к вам, то я, наверное, была бы самой, самой счастливой. А вы не можете помочь мне убежать?

Тик-Так вздохнул и беспомощно развёл руками:

— Нет, милая Трабаколла, один я бессилен. Сначала мне надо отыскать своих друзей, и тогда, я уверен, мы сможем прийти к тебе на помощь. Тогда мы вернёмся в Страну Кукол, чтобы забрать тебя с собой в Лапутию.

— Честное слово?! — воскликнула Трабаколла, и в её голубых глазах вспыхнули весёлые искорки. И Тик-Так отметил, что радость делает девочку ещё прекрасней.

— Честное слово, — тихо и твёрдо сказал Тик-Так.

Трабаколла звонко захлопала в ладошки и завертелась на одной ноге, как самая обыкновенная озорная девчонка.

— Урра! Ах, как я буду ждать вашего возвращения!

Тик-Так смотрел на это изящное и радостное существо и думал, каким странным и неправильным бывает мир, в котором нет места естественному. Он был уверен, что сделает все возможное, чтобы помочь Трабаколле обрести счастье. Но прежде всего следовало разыскать друзей. Как можно скорее. Поэтому он сказал:

— Милая Трабаколла, только ты никому не проговорись о наших планах. И помоги мне быстрее, выбраться из твоей страны.

Девочка сразу остановилась, и взгляд её сделался серьёзен:

— Скажите, что я должна сделать?

— Я думаю, что мне нужно скорее вернуться к стогу сена, в котором я оказался, потеряв друзей.

— Ну, это очень просто. Мои генералы — милые мальчишки, и я прикажу им немедленно доставить вас на место. Но что ещё я могу сделать для вас?

— Ещё… — Тик-Так задумался, — ещё нужно верить и ждать нашей помощи. Она придёт.

— А я верю, — серьёзно сказала девочка. — И буду ждать. И надеюсь, что это произойдёт скоро.

Тик-Так погладил девочку по голове и, вынув из своей петлицы белую розу, вдел её в шелковистые волосы Трабаколлы. Какие-то тени смятения скользнули по её лицу, и она, закрыв лицо руками, убежала с веранды. Эта маленькая и прекрасная кукла умела плакать.

Часовщик постоял в растерянности несколько минут и неуверенно направился к выходу. Пройдя через множество комнат, он вышел к знакомой лестнице, спускавшейся к озеру и мосту. И тут Тик-Так увидел, что снизу навстречу к нему поспешно поднимаются генералы, придерживая шпаги рукой. Лихо подбежав к Часовщику, они взяли под козырёк и хором доложили:

— Нам приказано доставить вас к стогу сена, сэр.

— Вот и прекрасно, господа.

Втроём они спустились по лестнице, перешли арочный мост и сели в уже знакомый Тик-Таку лимузин. Машина рванула с места, и мимо поплыли прекрасные пейзажи утопающей в цветах страны.

Через полчаса лимузин остановился возле стога сена. Тик-Так поблагодарил генералов и, не по-военному помахав им рукой, полез на стог. Генерал Горн и генерал Труба, вытянувшись, застыли внизу, держа руку под козырёк. Забравшись на стог, Часовщик отряхнулся и крикнул сверху генералам:

— До свидания, господа. Надеюсь, вы ещё повоюете.

— Мы будем стараться лучше, сэр! — в один голос выпалили генералы. — Счастливо оставаться, сэр.

И, повернувшись кругом, они ушли, печатая шаг и придерживая шпаги, которые путались в ногах и мешали идти.

Когда наконец они скрылись из виду, Тик-Так поглубже зарылся в сено, улегся поудобней и с тоской подумал о милой Лапутии, о своих друзьях и… об оставленной в Стране Кукол маленькой хрупкой девочке с печальными глазами.